– И что же это за первые шаги?

– «Заморозь» этот мир… – Проговорил он громко четко и с таким тоном, будто это сущий пустяк. – … Останови для них ход времени. Сделай так чтобы не было даже малейшего дуновения ветра. Ну, если сможешь… Ладно, с ветром я переборщил, но остальное тебе должно быть вполне под силу.

Виктор развел руками: – Эм… и как мне это сделать?

– Ничего сложного, смотри. – Он оглядел людей, проходящих прямо под ним. – Просто нужно сконцентрироваться и мысленно заставить проекции тебе подчиниться. – Краун показал «стоп» рукой, и люди тотчас же замерли.

– Ну вам легко говорить, вы же здесь хозяин… – Показал парень на них рукой.

Леонард тут же приземлился прямо перед ним: – А, кто хозяин, не имеет совершенно никакого значения для нас! Чтец не должен видеть разницы между своим разумом и чужим.

– Да, но…

– Никаких «но»! Ты будешь пытаться пока не получится, так как это – основа. Я учился такому несколько недель, но столько времени здесь – это десяток часов в реальном мире. Так что не торопись. Успокойся. Я не требую от тебя никаких резких успехов, да и вовсе не жду. – Вот это он по-видимому сказал не к месту, ведь у Звонаря сразу поникли глаза, а выражение лица начало шептать «ну вот… опять». – Освойся, и затем увидишь на что способен. – Следом лейтенант вновь поднялся в воздух. – Ну а пока на этом всё. Вернусь, когда ты будешь готов. – И затем бесследно исчез, оставив Звонаря одного посреди огромной придуманной сцены, где ему нужно было, каким-то образом, перевестись из актера второго плана, как и все образы его окружающие, в режиссёра спектакля.

Походив вокруг незамечающей его толпы и покричав на неё, Виктор понял, что привлекать внимание абсолютно бесполезно. Это натолкнуло его на мысль, которую стоило обдумать вдали от этой повседневной картины. И куда же ему пойти, чтобы поразмыслить над происходящем? Конечно же в лес, куда он и братья Пуарье всегда направлялись для этого и не только. Удивляясь точности и реалистичности миража, Виктор по привычке завернул в сад. Но тут обнаружилось самое большое отличие от настоящего мира. Пройдя мимо вековых дубов, он наткнулся на «конец света», в прямом его смысле. Хоть дальше и виднелся лес, но тропы к нему не было, и она не просто заросла какими-нибудь кустами, не было даже земли под ногами, ничего, кроме белого тусклого излучения, исходившего из бездны. Виктор понял это, когда сел и попытался дотронуться до якобы белого пола, которой оказался простыми лучами света. Если посмотреть на этот воображаемый мир сверху, то скорее всего он будет похож на картину, отображающую участок академии с высоты птичьего полёта, а эта светлая бездна – всего лишь клочок белого холста, недописанного произведения. «Туда явно пути нет…» – Подумал парень и, вздохнув, отправился назад. Что поделать, ведь ничто не бывает идеальным. Вернувшись на центральную площадь, он ещё раз обошёл толпу. Ничего не изменилось пока его не было. Образы все также ходили по кругу. Ему пришла в голову возможно стоящая мысль: «А что, если мне тут поспать, заодно и время пройдёт, может что изменится». Через пару часов попыток хотя бы задремать и сотни кувырков и поворотов по идеально гладкой зелёной траве Звонарь понял, что как бы уже спит, а, следовательно, затея была достаточно глупая. «Ладно, хватит валять дурака» – подумал он, и решил вспомнить как Леонард проделывал свои трюки. Он ведь просто смотрел на него. Смотрел и о чём-то думал, просто сильно сконцентрировавшись. «Ну, это я умею!» – юноша поднялся и стал пристально вглядываться в людей, но тужась около десяти минут так ничего и не добившись, вспомнил слова лейтенанта: «Техника близкого контакта» … ну или как-то так… Да и что ему, собственно, терять? Виктор подошёл поближе, затем ещё ближе. Затем ещё и ещё. Ничего не менялось. Тогда, решив идти ва-банк, он стал заглядывать образам людей в глаза, аналогично сосредотачиваясь и стараясь произвести хоть какой-то эффект. Проблема заключалась в том, что болванчики быстро ходили, и Виктор не поспевал за ними одновременно стараясь что-то «внушить». Потерпев очередную неудачу, парень уже разозлился: «Да стой ты!» – прикрикнул он на одного из толпы, останавливая и вытаскивая его из общего строя. Тут то и произошло самое неожиданное: образ начал защищаться, будто не хотел покидать колонны. Человечек пинался и толкался, чем ещё больше выводил Виктора из себя, на что тот не удержался и с размаху ударил его прямо в челюсть: «Ну хоть так тебя вырублю!». Но стоило образу человека упасть на землю, колонна остановилась. Все как один, они уставились на обидчика, и Звонарь, понял, что вот это уже не к добру. Путей к отступлению у него нет, а колонна всё ближе и ближе, и вид у них далеко не дружелюбный. «Стоять! Стоп! Остановитесь!» – приказывал им Виктор, на что те, абсолютно не реагируя, продвигались дальше. С боем парень кое как прорвался сквозь толпу, но на этом все не закончилось. Образы, развернувшись, начали преследовать его с ещё большей прытью. Удирая, Звонарь забежал в здание Административного холла, затем на лестницу, и на верх. Уже стоя на последнем двенадцатом этаже, он услышал звук. И это уже были не просто шаги. Люди бежали за ним, будто зная, где он. Ничего не оставалось, как запереться в кабинете Греция и как-то спрятаться. Засев под большим столом, содрогающимся от ударов, вышибающих дверь, Виктор затаил дыхание. «Никогда ещё не было так страшно в мире иллюзий…» – думал он, хотя это был его единственный подобный опыт. Когда дверь вылетела с петель, образы ворвались в кабинет. Парень зажмурился и, повторяя про себя одну и туже фразу «Вы меня не найдёте, вы меня не найдёте…», сидел совершенно неподвижно. Обезумевшие ринулись к столу и, вдруг… остановились. Оглядываясь по сторонам, они заходили по кабинету, и, явно потеряв свою цель с так называемого «радара», не понимали, что делать. И, пока болванчики ходили, топали взад-вперед от стены до стены, Виктор осознал, что его самоубеждения сработали. Тут то в голову и пришла главная мысль: «Мне не нужно было заставлять что-то делать их… ведь они не настоящие! Все это не настоящее.». Он всё же аккуратно и без лишних движений вылез из-под стола, продолжая про себя размышлять: «Между мной и им нет никакой разницы, следовательно, его образы – мои образы. Все эти люди подчиняться мне, нужно лишь только убедить