Туон смотрела поверх головы Верховной леди. Она взглянула в глаза Галгану, Абалдару, Йамаде и всем прочим из Благородных, но не Сюрот.

– Хорошо известно, что Зайред Эльбар до мозга костей был человеком Сюрот. Он не делал ничего, чего не приказала бы она. Поэтому отныне больше нет Сюрот Сабелле Мелдарат. Эта да’ковале будет служить Стражам Последнего Часа, как им будет угодно, до тех пор, пока у нее не отрастут волосы до пристойного вида. А потом ей вынесут приговор и выставят на продажу.

У Сюрот и мысли не возникло о ноже, которым она намеревалась вскрыть себе вены, о ноже, который был сейчас далеко-далеко от нее, оставленный в ее покоях. Она вообще утратила всякую способность думать. Сюрот закричала, и ее крик перешел в бессловесный вой еще до того, как с нее начали срезать одежду.

После Тар Валона андорское солнце припекало. Сняв плащ, Певара принялась приторачивать его позади седла, когда врата погасли, скрыв за кратким проблеском огирскую рощу в Тар Валоне. Никому из миновавших переходные врата не хотелось, чтобы кто-то увидел их отбытие. Про той же причине вернутся они снова в рощу, если только дела не обернутся совсем худо. В этом случае они могут вообще никогда не вернуться. Певара полагала, что возложенную на них миссию должны осуществлять те, кто сочетает в себе выдающиеся дипломатические способности с отвагой льва. Ну, по крайней мере, она не трусиха. Уж это она могла о себе сказать.

– Где ты узнала о плетении, которым связывают Стражей? – вдруг спросила Джавиндра, похожим образом упаковывая свой плащ.

– А ты припомни, ведь я когда-то предполагала, что Красные сестры также хорошо бы исполняли свой долг, имея Стражей. – Певара натянула красные перчатки для верховой езды и не выказывала никакого волнения, услышав этот вопрос. Она ожидала, что его зададут гораздо раньше. – Почему ты удивлена, что мне известно это плетение?

По правде говоря, ей пришлось спросить о нем у Юкири, а чтобы скрыть причину своего интереса, Певара вынуждена была изрядно поизворачиваться. Впрочем, она сомневалась, что у Юкири возникнут какие-то подозрения. Чтобы Красная связала себя узами со Стражем, – скорее, женщины летать научатся. За исключением, разумеется, того, что именно для этого Певара и отправилась в Андор. Именно поэтому они все туда отправились – связать себя узами с мужчиной. Джавиндра пошла с ними, исполняя приказ Тсутамы – Верховная отдала его тогда, когда Певара с Тарной не сумели предложить достаточного имен, которые бы ту вполне удовлетворили. Нескладная Восседающая не потрудилась скрыть свое неудовольствие таким исходом – во всяком случае от Певары она ничуть не таилась, хотя в присутствии Тсутамы и постаралась запрятать свою досаду поглубже. Тарна тоже была здесь – светловолосая и холодная, как лед, ее палантин Хранительницы Летописей остался в Башне, но серые юбки для верховой езды были до колен расшиты красным. Той, кто занимает пост Хранительницы при Элайде, иметь Стража будет сложно, хотя мужчины все равно должны будут жить в городе, подальше от Башни, тем не менее идея, вообще-то, целиком принадлежала Тарне, и она, хотя и не горела особым желанием, но была преисполнена решимости принять участие в этом первом эксперименте. Кроме того, необходимо было иметь определенное число женщин, и эта задача имела первостепенную важность. Однако выяснилось, что еще только три сестры готовы взяться за осуществление предложенного плана. По сию пору на Красную Айя возлагалась одна главная задача – отыскивать способных направлять Силу мужчин и приводить их в Башню, где их усмиряли, поэтому неудивительно, что из-за этого женщины начинали испытывать глубокую неприязнь ко всем мужчинам, так что мало нашлось сестер, по-иному к ним относившихся, и узнавать о том удавалось лишь благодаря подробностям, на которые редко кто обращал внимание. Джизрейл, широколицая тайренка, все еще хранила живописный миниатюрный портрет паренька, за которого она едва не вышла замуж, до того, как отправилась в Башню. Его внуки теперь, наверное, уже сами стали дедушками, но она до сих пор вспоминает о своем несостоявшемся женихе с нежностью. Десала, красивая кайриэнка с большими темными глазами и несносным характером, при всякой возможности готова была танцевать с мужчинами – хоть всю ночь напролет, до изнеможения, сколько бы их ни было. И Меларе, пухленькая и остроумная, любительница поговорить, посылала своим племянникам и племянницам в Андор деньги, которые шли на оплату обучения ее внучатых племянников.

Устав выискивать скудные намеки, устав осторожно прощупывать сестер, в попытках вызнать, что скрывается за едва заметными мелочами, Певара убедила Тсутаму, что для начала вполне хватит шести. К тому же, группа большей численности могла бы вызвать какую-нибудь достойную сожаления реакцию. В конце концов, если вся Красная Айя, или хотя бы половина, появится у так называемой Черной Башни, то те мужчины, неровен час, подумают, будто подверглись нападению. И откуда знать, в здравом ли они еще уме? Тем не менее, отправившиеся в вылазку в Андор женщины сошлись, за спиной Тсутамы, на одном. Ни одного из мужчин, у кого сестры заметят хоть малейший признак безумия, никто не станет связывать узами. Это в случае, если те вообще согласятся на узы с Айз Седай.

«Глаза-и-уши» Айя в Кэймлине присылали пространные сообщения о Черной Башне, и кое-кто из них даже нашел там себе работу, так что отряд без труда отыскал хорошо наезженную грунтовую дорогу, которая вела от города к грандиозной двойной арке черных ворот, около пятидесяти футов высотой и в десять спанов шириной. Ворота перекрывались поверху зубчатым парапетом, а их замковый камень был обращен книзу остроконечным зубцом; фланкировали ворота толстые черные башни с бойницами, высившиеся по меньшей мере спанов на пятнадцать. В действительности же никаких створок не было, ничто не преграждало проем, а черная стена, тянувшаяся, теряясь из виду, на восток и запад, и укрепленная через равные промежутки бастионами и башнями, нигде, как могла видеть Певара, не превышала высоту в четыре-пять шагов. Вдоль неровной верхней кромки проросли сорняки, и трава колыхалась на ветру. Из-за неоконченных стен, имевших такой вид, словно их никогда и не достроят, ворота выглядели нелепо.

Однако трое мужчин, шагнувших в проем ворот, не казались ни нелепыми, ни смешными. На них были длинные черные куртки, на поясах висели мечи. У одного, худого молодого парня с подкрученными усами, на высоком вороте красовался серебряный значок в виде меча. Один из Посвященных. В голове у Певары возникла непрошенная мысль, что это звание – некий эквивалент Принятой, а двух других тогда можно считать кем-то вроде послушниц. Но Айз Седай постаралась отогнать ее. Послушниц и Принятых направляют в их обучении, ими руководят и за ними строго надзирают, пока они не узнают о Силе достаточно, чтобы стать Айз Седай. Если же судить по полученным докладам, то Посвященные и «солдаты» считаются готовыми к сражениям едва ли не сразу, как только научатся направлять Силу. С первого же дня обучение форсируют, и мужчин поощряют, даже заставляют зачерпывать столько саидин, сколько они могут, требуя использовать Силу почти постоянно. Поэтому нередко мужчины погибают, и это называется «потерями при обучении», словно можно скрыть смерть за успокаивающими словами, сглаженными, как галька. При мысли, что при таком «форсировании» возможно потерять послушницу или Принятую, в желудке у Певары появился холодный ком. Однако похоже, что мужчины относятся к подобному положению вещей совершенно спокойно.