убийцей! Вы куклы, и суд ваш — кабак! Повесьте на него клок соломы!

Буассон. За оскорбление суда я лишаю вас слова!

Нунций. Пусть говорит! Он честно зарабатывает себе петлю!

Голоса. Франсуа, молчи! Франсуа, не губи себя! Мы тебе верим!

Франсуа. Детки! Сейчас это не имеет значения — у них в кармане звенит папское золото! Вы просчитались, судьи! Моя популярность растет пропорционально гнусности тех средств, которыми вы меня стремитесь погубить! Ваши стражники выкрадывают конфискованные у меня стишки и продают их за бешеные деньги!

Голоса. Франсуа, молчи! Франсуа, ты себя губишь из-за красного словца!

Франсуа. Из-за красного словца? Красное словцо — это вся моя жизнь! Красное словцо раскрывает глаза людям! Красное словцо протыкает надутую ложь, как игла водянку!.. Красное словцо пронзает живые сердца и обнаруживает каменные! Услышав красное словцо, человек говорит: «Какого черта?!» Человек говорит: «Какого черта этого нельзя и этого нельзя?»

Буассон. Ты проповедуешь анархию? Ты изменник!

Франсуа. Ложь! Я — душа моего народа! Я — Франция! Я кричу от боли, и я пою от радости! Когда я иду по кабакам и пою, распрямляются души, скрюченные, как копченые зайцы! Я — поэт! На корабле Парижа я — «впередсмотрящий»! Слушайте! Пусть будут стихи! Вперед гляжу со смертной высоты. С той крестовины мачты, где я распят, я вижу расцветающие зори, земли обетованной берега… Моей прекрасной Франции корабль вплывает в заворóженную бухту… Матросы опускают паруса… И поднимают бедствия сигнал… Несут на берег бедного Вийона… Сам господин судья, рыдая, говорит… что он давно в душе меня любил. Что он, того гляди, меня простил бы… Когда бы не обязанность лизать… седалище богини правосудья…

Нунций. Ты скоморох… продолжай, петля близко…

Франсуа. Я — скоморох! Но скоморохи начинают битву!

Нунций. Какую битву можешь вести ты, жалкий петушок!

Франсуа. Я — петух! Но если я кричу, скоро конец ночи! Смотри, поп, небо уже серебряное. Ты можешь свернуть петуху шею, но не тебе остановить рассвет!! Ку-ка-р-реку!!

Все. Виват, Франсуа! Пощады! Помиловать!

Буассон. Я удаляю всех из зала! Стража, очистить зал!

Все. Долой! Что вы делаете? Проклятые! Проклятые! Собаки!

Стража вытесняет всех из зала.

Буассон. Вот ваши штучки, Сен-Поль! Это вы позволили ему говорить! К дьяволу! Я отказываюсь вести процесс!

Нунций. Вы не имеете права!

Буассон. Я снимаю с себя званье судьи…

Нунций. О… Вот как?

Буассон. Да… Так…

Нунций. Прекрасно. Церковь берет на себя ведение процесса! Буассон, вы человек конченый!

Буассон. Я плюю на вас, Сен-Поль.

Нунций. Запомним… Суд удаляется на совещание.

За сценой крики. Вой толпы. Камень бьет в окно.

Звон разбитого стекла. Крики резко стихают.

Голоса. Король! Король! Помилование! Пощада!

Входит король.

Король. Кто устроил этот балаган? Вы мне головами ответите за этот суд.

Входит Суд. Сен-Поль подбегает к королю.

Король. Кто отдал приказ разгонять народ?

Буассон. Я, ваше величество.

Король. Болван! Вы последний раз исполняете вашу должность! А вы, Сен-Поль? Вы хотите, чтобы взбунтовалась чернь?! Как все это вовремя!

Нунций. Ваше величество! Святая церковь не может потерпеть, чтобы Вийон остался ненаказанным!

Король. Трудно сказать, что может и чего не может потерпеть святая церковь, но вас, Сен-Поль, я сотру в порошок!

Нунций. Наместник Христа защитит своего слугу!

Король. Наместник Христа кинет тебя в башню Ангела, скотина, как только я напишу ему, что по твоей вине появилась старая ересь!

Нунций. Какая ересь?!

Король (кричит). Коммуна! Парижская! Забыл?! Пошел вон!.. Буассон. Объявляйте приговор.

Буассон. Какой, ваше величество?

Король. Изгнанье!

Буассон. Впускайте народ.

Явление 7

Франсуа уходит. Его изгнали. Встречаться с ним нельзя. Но в меркнущем свете дня, в бледных сумерках к серой знакомой стене начали сходиться люди.

— Ты что пришел сюда?

— А ты?

— Ну, ну, тише…

— Вы что здесь собрались? Уходите отсюда!

— Помалкивай…

— Становитесь и ждите.

— Он еще не проходил?

— Нет еще…

— Вот он идет…

Входят Франсуа и Жак. Люди придвигаются к ним открывая Катерину, стоящую у стены.

— Прощай, Вийон. Ты был нам добрым другом.

— Вийон, если придешь в Льеж, то разыщи моего брата Симона Дю-Понтале, и ты всегда будешь иметь кусок хлеба.

Буассон расталкивает людей.

Буассон. Пустите меня! Дайте мне проститься! Возьми меня с собой, Франсуа!..

Франсуа. Куда, цыпленок? Неужели ты хочешь сопровождать меня следующие пятьсот лет? Тебе нет туда дороги.

Буассон. Что я могу сделать для тебя, Франсуа?

Франсуа. Ты можешь дождаться моей смерти и, издав мои стихи, заработать на похоронах.

Буассон. Франсуа, я издам твои стихи! Где мне найти тебя, Франсуа?

Франсуа. Пойдешь прямо… до надписи «Франция»… Я там живу… Заходи, побеседуем. Идем, Жак… Путь дальний… Начинается ветер… Видишь, тучи покрыли черные каштаны за белой стеной… Ветер умчал пыль вдаль по сухой дороге… Слышу, как стучат башмаки по черепу дороги… Эгей! Это твои ножки, красавица Марианна! Я иду! Я иду! Я — душа твоя, Франция! А зовут меня Франсуа Монкорбье, по прозвищу Вийон.

Поднимается ветер.

Эй, дорога…

Дождь за шиворот течет,

Ветер лица нам сечет.

Эй, дорога…

Жак и Франсуа уходят. Выходит Катерина и идет за ними. Люди глядят им вслед и медленно сходятся на дорогу.

Занавес.

Так как же все-таки быть с другой цивилизацией? Какая она должна быть? А? Я вас спрашиваю. А? И ответа я не получил. Спрашивать-то было некого. Как это я мог забыть? Кого спрашивать, если они заперлись там, в магазине, «на воровство». И все, что может быть придумано, может быть использовано. И все-таки я по своей настырной привычке решил попытаться.

Ведь те, кто привел цивилизацию к магазину, и обдумывают, как дальше быть. То есть как уворовать? Все то положительное, что будет вновь придумано. А уворовать можно было все. Практически. То есть как сделать так, чтобы выдумать такое, чтобы выдумкой нельзя было воспользоваться? А ведь всеми выдумками пользуются. И это и есть цивилизация. То есть как было выдумать такое, чтобы это не выглядело выдумкой? Потому что даже отменой цивилизации можно было воспользоваться и как-то уворовать плоды этого дела.

Передо мной стояла грандиозная задача, которая должна была перекрывать все мыслимое и даже немыслимое. И причем задача реальная, которая не укладывалась ни в какие концепции. То есть выдумка должна быть такая, которая не могла бы прийти в голову всему сонму дьяволов, которые там заперлись и вывесили табличку: «Магазин закрыт на воровство».

У меня кружилась голова от предстоящей задачи. Надо было