— Клэр? — поднимает на меня взгляд Джек, а я уже не могу сдержать нарастающую улыбку. — Клэр, я не понимаю… что это? — запинаясь о слова спрашивает он, и я, кажется, слышу дрожь в его голосе.

Джек так растерян, и он просто не верит в то, что видит.

В конверт, который Джек сейчас держит в руках я вложила лист, к которому приклеила положительный тест на беременность и написала «Для папочки Джека. Маленький мистер или маленькая мисс?» и нарисовала задумчивый смайлик.

Всё внутри меня замерло, но в то же время всё бушует, и моя улыбка становится шире, когда я вижу в глазах Джека появление осознания. Наверное, я ещё никогда не видела его таким обескураженным и шокированным. А я действительно застала его врасплох.

— Клэр, ты беременна? — словно собрав все свои силы воедино, лишь бы спросить это не отрывисто, тихо говорит Джек, и я не спеша несколько раз киваю, смотря на него в ожидании. — Ты беременна? — переспрашивает он, чуть наклонившись ко мне, и на этот раз он куда громче, а его взгляд какой-то недоверчивый и через чур взволнованный.

— Да, — вновь киваю я, неуверенно улыбнувшись и теребя юбку своего шифонового платья, и через несколько тихих секунд, на лице Джека наконец появляется улыбка, неуверенная и прерывистая улыбка.

Джек смотрит вперёд намного выше меня, он смотрит куда-то на горизонт, делая глубокий вдох и медленный выдох, а затем он вновь смотрит на лист из крафтовой бумаги, который он всё ещё держит в руках.

— Боже, Клэр, — отпустив бумагу из своих рук, наклоняется ко мне Джек, а уже в следующую секунду, я чувствую как земля, а точнее галька уходит из под моих ног.

Держась за плечи своего мужа, когда он поднимает меня, крепко держа за спину и кружась в каком-то хаотичном порядке, я слышу, что Джек что-то говорит, но из-за своих собственных криков я не разбираю его слов. Ветер уносит мою шляпу, а мои испуганные крики переходят в громкий смех.

— Она беременна! Беременна! — наконец понимаю я что именно так громко выкрикивает Джек, и теперь, кажется, все на этом пляже смотрят на нас. Но на Гавре мало кто говорит на английском, поэтому я сомневаюсь, что Джека хоть кто-то понял.

— Джек, не смей идти в воду, она же ледяная! — кричу я, когда понимаю, что он направляется прямо к воде.

— Моя жена беременна! — словно не слыша меня, продолжает кричать на весь пляж он.

— Джек! — смеюсь я, наваливаясь на его плечо, пока моё сердце бьётся просто в сумасшедшем для себя ритме, и я буквально вцепилась в крепкие плечи своего мужа боясь свалится с него на камни.

Таким образом тихий пляж Ла-Манш стал самым громким местом во всём Гавре, Джек ещё долго не мог успокоиться и наконец отпустить меня. Но я не беспокоилась о том, что мы могли кому-то помешать, потому что даже если нашего языка и не понимали, все всё равно, кажется, поняли что случилось и чему так радовался мой муж. Гости пляжа улыбались нам, некоторые даже хлопали и уж точно все на нас смотрели, и я успела заметить несколько направленных на нас телефонов. Нас с Джеком всё-таки сфотографировали, но если честно, мне на это абсолютно плевать.

Когда я увидела положительный результат теста на беременность, я долго не могла прийти в себя, всё это оказалось для меня полной неожиданностью. Тогда в сердце тут же затаился страх, страх основанный лишь на прошлом опыте. Я боюсь потерять этого ребёнка, хотя я понимаю, что теперь в моём окружении нет людей, которые могли бы мне навредить, такие люди есть в моей жизни, но они не могут просто так до меня добраться. Я всегда с охраной или с Джеком, я всегда в безопасности, но даже этот факт не может избавить меня от внутреннего волнения.

— Когда ты узнала? — всё ещё широко улыбаясь спрашивает у меня Джек, и я уже давно не видела такого яркого блеска в его карих глазах.

Мы уже отошли довольно далеко от места, где нас с Джеком теперь каждый второй знает в лицо, и мой муж умудрился с ними ещё и поболтать и пожать на прощание руки, принимая поздравления от незнакомых ему людей.

— Сегодня утром, — устало улыбаюсь я, переводя взгляд от Джека к гальке под моими ногами.

Мы идём вдоль берега, вокруг ни души, а солнце уже практически село. Мы с Джеком держимся за руки, его ладонь такая горячая, а на улице стало на порядок холоднее.

— Я так рад, Клэр, — кивает Джек, не отводя от меня пристального взгляда, а его голос такой спокойный и… искренний.

— Да, и я, — не сдерживаю улыбки я, и Джек вдруг останавливается, хотя мы и так шли очень медленно.

— Иди сюда, — шепчет он, и притянув меня за руку к себе, крепко обнимает меня, и я опускаю голову на его плечо, наслаждаясь моим самым любимым запахом во всё этом мире, и ни одни духи от «Chanel» мне его не заменят.

Я заметила довольно странную вещь, нас с Джеком объединяют пляжи и причём с самого начала наших отношения. Наше первое свидание было на пляже на Лонг-Айленд, и там же Джек впервые сделал мне предложение руки и сердца, и вот сейчас я сообщаю ему о своей беременности и всё это вновь происходит на пляже пусть и не на пляже Лонг-Айленда. Есть в этом что-то романтическое, наверное, но для нас с Джеком это, разумеется, больше, чем просто красивая картинка и слащавая романтика.

Мой муж крепко обнимает меня, и мы не говорим друг другу ни слова, и так прекрасно всё понимая. Шум воды, шум лёгкого ветра, где-то вдалеке смеются дети, и ещё я слышу или скорее чувствую ровное сердцебиение Джека. Я прикрываю глаза, наслаждаясь этими звуками и тёплыми объятиями своего мужа, в которых я чувствую себя в большей безопасности, чем если бы меня окружала целая армия.

Когда погибли мои родители, каждый новый день я медленно сама погибала внутри, чувствуя, как словно каменеет моё сердце, как моя душа с каждым днём становится всё холоднее и холоднее, напоминая мне льды Антарктики. И, клянусь, я думала она уже никогда не оттает. Но этот человек напротив, этот мужчина, который крепко обнимает меня, не желая отпускать ни на дюйм, сам того не понимая, растопил этот лёд внутри меня, он научил меня заново жить,