Озеро Ильмень. Современный вид

Но в пользу «славянской» версии также имеются свидетельства письменных источников. На первом месте здесь арабский автор IX в., старший современник Йакуби, Ибн Хордадбех. Он определяет русов, прибывающих с далекого севера, как «одну из разновидностей славян».[2066] Это единственное, но однозначное и веское известие придает значимости остальным. Начать следует с того, что та же «Правда русская» не менее четко выделяет среди подданных князя «варягов» в особую группу. По крайней мере, к XI в. существовала жесткая грань, отделяющая их от «руси» в целом. Воскресенская летопись XVI в., в уже цитировавшемся рассказе о расселении словен ильменских, приводит любопытное предание. Придя от Ладожского озера к Ильменю, словене здесь будто бы «прозвались иным именем, и нареклись русь реки ради Руссы, что впадает в озеро Ильмень».[2067] Подобные предания бытовали в Новгородской земле и веком позже — правда, слившись уже с южнорусским преданием о мифическом Русе как брате Словена и предков кочевых народов. В новгородской версии, в отличие от известной с XII в.[2068] южнорусской, Рус представал союзником Словена в возникшей из-за «тесноты» распре, а затем его спутником в пути на север. Речные названия Поруссия и Полисть якобы происходят от имен его жены и дочери. В этих поздних фантазиях для нас важно сохранение древнего предания о связи Южного Приильменья с первоначальной «русью».

Итак, письменные источники как будто сильно расходятся в своих свидетельствах. Возможно ли положительное сопоставление их сведений? Возможно — и сопоставление, и совмещения. Для этого следует только развести два обозначенных уже вопроса. Первый — откуда произошло название «русь»? Второй — кто первоначально именовался «русью»?

В этом случае вырисовывается следующая картина. Во-первых, название «русь», согласно исторической памяти Руси XI–XII вв., неславянское, оно пришло «от варяг». Если бы «русь» являлась одним из восточнославянских племен, чье название легко объяснялось бы из славянского языка, подобное мнение у летописцев не сложилось бы. Во-вторых, русью все-таки «прозвались словене». При этом место, где это произошло, в исторической памяти Новгородской земли, — Приильменье, особенно южное. Здесь есть целая группа названий, образованных от слова «русь». К XVI в. уже даже считалось возможным производить, напротив, название народа «русь» от реки Руссы — чего не делали в XI в. В-третьих, на каком-то этапе «русь» было воспринято, даже частью славян, как имя для скандинавов. Произошло это на юге складывающейся Руси и не ранее середины IX в., когда присутствие скандинавов в Восточной Европе резко возросло. Потому для Ибн Хордадбеха, современника подмены, «русь» — еще славяне, а для Йакуби и Людовика II — уже норманны или их родня. Однако скандинавы именовались «русью» недолго и непоследовательно. К концу Х в. на Руси, а в первых десятилетиях XI в. в Византии утверждается новое обозначение скандинавов — «варяги», известное в самой Скандинавии как название воинов-наемников за границей (væring). Для Руси (южной) это напрямую сопрягалось с появлением нового значения для «русь» — ‘киевляне’, а затем, к началу XII в., и ‘поляне’ вообще. Что касается Северной Руси, то здесь подмены и не могло произойти, а скандинавов звали «немцами», как и всех германцев, либо по племенным именам.

Не отсюда ли в конечном счете летописное предание о «руси», прозвавшейся «от варяг»? Как мы помним, «фенно-скандинавская» теория как раз определяет, что «прозвалась», восприняла свое имя русь вовсе не «от варягов», а от финских аборигенов. Однако все равно летописное предание работает именно на эту теорию. Именно в силу четко выраженного мнения об иноязычном происхождении названия «русь». Слова «русый» и «русло» были достаточно хорошо известны на Руси XI–XII вв., а со времен появления имени прошло не так много поколений, чтобы славянский корень забылся целиком. Ясно, что во времена летописцев никакого племени «русь» на Руси не знали. Но и племя «русь» за «Варяжским морем» — не более чем домысел летописца. Чтобы объяснить его отсутствие в современной Скандинавии, он утверждал, будто Рюрик забрал оттуда «всю русь».[2069]

Как же развивались события? Ход их вполне поддается восстановлению, если идти от накопленных наукой источниковых данных. В VI в. в языке западных финнов появилось воспринятое от скандинавов слово ruotsi. Оно стало обозначать чужеземцев, приходивших из лежащих вокруг Балтики земель на финские земли. Не исключено, что даже все европейские народы нефинского расового типа — включая в том числе славян-кривичей. Последнее, однако, необязательно — поскольку кривичи уже селились на финских землях до появления этого слова. Во всяком случае, когда в конце VII в. в нижнем Поволховье закрепились словене, они уже стали для окрестных вепсов и вадьялов ruotsi. Это значение закрепили тесные контакты словен с заморскими ruotsi — скандинавами — в VIII в., когда во главе данов и свеев встали выходцы из словенского Поволховья.

Где же произошло восприятие слова «русь» славянами и возникновение особой группы населения «русь»? Ответ очевиден — в Ладоге, в месте теснейшего общения финнов, славян и скандинавов. При этом участие скандинавов играло второстепенную роль. «Русью» стали звать себя славяне, именно смешивавшиеся с туземными финнами и знающие их речь. Все это указывает на 780-е гг., время после перехода Ладоги в руки словен. В Ладоге тех лет было крайне мало скандинавов, по крайней мере — людей скандинавской культуры. В то же время население оказалось достаточно пестрым, чтобы из смешения разных племен возникла особая группа людей, не причислявших себя в строгом смысле ни к одному. Они и приняли название — «русь». В основном это были, конечно, славяне и финны, свободно владевшие языками друг друга, связанные кровными узами.

«Русь» изначально явно не была «племенем», «родом» в привычном смысле, но слиянием людей из разных «родов». Слияние это происходило на почве не столько даже взаимного свойства, сколько общих интересов. «Русь», чему достаточно свидетельств от IX–X вв., — прежде всего, общественная группа. Древние русы жили торговлей на речных путях Восточной Европы, а если требовалось — военными набегами. И это тоже указывает на Ладогу, важнейшее звено в торговой системе 780-х гг. Разноплеменная дружина «русь», сложившаяся в граде к этому времени, и взялась за освоение великого Волжского пути. Сначала — в качестве посредников осевших в Ладоге персидских стеклоделов. Потом — уже, наверное, через год-два, — самостоятельно. Вообще, события, связанные с появлением руси и расширением ее влияния, происходили стремительно и заняли не более двух десятилетий.