litbaza книги онлайнПриключениеДмитрий Донской. Зори над Русью - Михаил Александрович Рапов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 260 261 262 263 264 265 266 267 268 ... 271
Перейти на страницу:
заря, отяжелели от росы травы, а Фома все рыскал и рыскал по темным просторам Куликова поля. В голову начинали закрадываться мысли:

«Семка ругался не зря. Не найти тела Петруши во тьме, зря вперед полков выехал, не найти! А казалось, что найти его не мудрено: остался он у истока Смолки, в небольшой дубравке. Надо поворачивать». Мысли были благоразумными, но на том благоразумие Фомы и кончалось, он упорно продолжал поиски. Вот впереди зачернело, и вода журчит. «Неужели здесь?»

Соскочил на землю, раздвинул ветки, вглядываясь. На лицо упали тяжелые капли, будто слезы, будто плачет сама земля холодными слезами. Дубки кончились. Впереди в траве Фома разглядел слабое мерцание звезд, отраженное в мокрой стали кольчуги.

«Он!»

Но выйти из заросли Фома не успел, пришлось затаиться.

«Топот! Скачут от нас, а поберечься не грех. Может, то запоздалый разъезд татарский. Напороться на ордынцев — сласть не велика».

Вблизи от дубков всадники остановились.

«Пятеро! — разглядел Фома, сжимая рукоять меча. — Вороги! Нашим здесь быть непошто». — И словно в ответ его мыслям в ночной тишине русская речь:

— Гляди и слушай, Дмитрий Иванович, замечай приметы на нашей и на их стороне.

Фома облегченно вздохнул: «Воеводы Боброка голос. Правду говорили, что он в волховании сведущ». Хотел Фома вылезать из дубняка, но раздумал: «Пошто мешать».

Князь Дмитрий долго глядел в сторону Мамаева стана, заговорил тихо. Фома и дышать перестал, вслушиваясь в еле уловимый шелест слов:

— Слышу крик великий и словно трубы, а за ордой… волки воют. С чего бы? Не время сейчас волкам выть.

— Волки поживу чуют, вот и воют. Перед битвами они всегда так.

Фома понял: сказал это брат Дмитрия Владимир. Дмитрий не откликнулся, слушал ночные звуки, потом промолвил:

— Чудится или нет? Справа от орды орлий клекот и вороний грай, а на Непрядве будто лебединые стаи кричат…

Двое отъехавших немного в сторону заговорили между собой:

— Время осеннее, лебеди на перелете, тысячными стаями собрались.

— Птицы кричат во полуночи. Не слыхано такое!

— Распугала орда птиц.

И этих двоих узнал Фома: были то братья Ольгердовичи. Боброк сказал громко:

— Теперь в нашу сторону посмотри, Дмитрий Иванович.

— Тихо у нас, только свет от костров.

— Свет к добру, а приметы с ордынской стороны худые. Шумит ордынский стан — худо, волчий вой и вороний грай — еще того хуже. Все великую грозу предвещает.

Боброк легко соскочил на землю.

— Подожди, Дмитрий Иванович, есть у меня еще примета. — Он лег ухом на землю, слушал. Не проронив ни слова, ждали князья.

Фома беззвучно опустился в траву и тоже плотно прижался ухом к земле. И от нашего и от татарского стана по земле шел гул, как будто глухим стоном стонала земля.

Боброк наконец поднялся, медленно пошел к своему коню.

— Дмитрий Михайлович, что ж ты? Что слышал?

Боброк молчал. Князь подъехал к нему вплотную. Фома слышал, как звякнул панцирь, когда князь взял Боброка за руку.

— Не молчи! Худое услышал — скажи. Назад пятиться поздно.

Боброк поднял голову.

— Зачем пятиться? Вон он, свет, победу тебе предвещает, только слушая землю…

Боброк замолчал.

— Не томи!

— Слышал я, с татарской стороны плачет татарская женщина, а с нашей — русская убивается. Значит, великое множество и наших и татар сложит головы свои на этом поле.

Фома только головой покачал: «Ведь не врет! Сам своим словам верит. В гуле земли бабий плач услыхал. Ну–ну!»

Не уронив ни слова, Дмитрий повернул коня к русским кострам, за ним поскакали и спутники.

Фома вылез из дубняка, послушал затихающий топот, пробормотал:

— Добрый человек Митрий Иванович, и воин добрый, а все же князь, по–княжьи и судит. Трудно ему, мучается, думает: устоит ли завтра народ перед напором басурманским. Ишь, гадать выезжал. Ты меня, княже, спроси, я те и без гаданья скажу: устоим! А што побьют завтра многих, тож без ворожбы ясно. А устоять устоим, ибо нестерпимо стало. Или… или все ляжем.

Фома шагнул по росной траве, наклонился над телом Петруши.

— Вот за што его так?

Опустился на колени, тронул губами холодный лоб, вглядывался в чистое, спокойное лицо убитого. Опять повторил свой вопрос:

— За што?

В темной пустыне Куликова поля не было ответа, ответ пришел из глубины сердца: «За Русь! За народ! За освобождение!»

Бережно поднял успевшее закоченеть тело, на коне положил его поперек на колени, тихо поехал к свету русских костров.

Поле начинало заволакивать туманом.

«Как поле Куликово туман, так князя сомнения обволокают», — думал Фома, а сам, суровый и грузный, ехал, прорезал туманную мглу. И в мыслях своих, чуждый туману сомнений, он сурово и просто ждал утра, ждал битвы.

28. УТРО НА КУЛИКОВОМ ПОЛЕ

1 ... 260 261 262 263 264 265 266 267 268 ... 271
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?