Химера рассмеялась:

— Решила?! Тебе не кажется, что в данных обстоятельствах это очень странное слово? Я осталась здесь, потому что идти некуда.

Химера была отвратительна на вид. Ее тело было скрючено и искорежено, руки и ноги кривы и угловаты, тело казалось сплошным комком сухожилий и мускулов, голова глубоко ушла в мощные плечи. Пальцы рук и ног были снабжены перепонками и когтями, и вся она была покрыта темной колкой щетиной. Лицо было сморщено, как высохшая груша, и все черты слиплись вместе, словно ребенок пытался вылепить что-то, туманно напоминающее человека. Из-под толстых губ высовывались клыки, нос был влажным и грязным.

На сутулых плечах слабо трепетали крылья — кожистые веера, слишком слабые, чтобы работать, напоминавшие какие-то нелепые придатки. Можно было подумать, что предки этой твари когда-то умели летать, но давным-давно позабыли, как это делается.

Рыцарь почувствовал отвращение, но не отвел взгляда. Уродство — это тоже часть жизни.

— Где мы? — спросил он химеру. — Ты осмотрелась?

— Мы в лабиринте, — ответила она, словно этим все было сказано.

Химера посмотрела на даму, которая при звуке ее голоса снова подняла голову.

— Не смотри на меня! — сразу же прошипела та, отворачиваясь.

— В какой части страны находится лабиринт? — продолжал расспрашивать сбитый с толку рыцарь. Химера снова расхохоталась:

— В любой. — В ее пасти видны были желтые зубы и черный язык. — Во всех частях каждой части всего. Он находится на севере, на юге, на востоке, на западе и даже в середине. Мы в нем находимся, в него придем и всегда в нем будем.

— Она безумна, — быстро прошептала дама. — Заставь ее замолчать.

Рыцарь поправил тяжелый палаш за плечами и осмотрелся.

— Из любого лабиринта всегда есть выход, — объявил он. — Найдем выход и из этого.

Химера потерла руки, словно пытаясь согреться.

— И как ты это сделаешь, сэр рыцарь? — презрительно осведомилась она.

— Уж конечно, не сидя на одном месте, — ответил рыцарь. — Ты пойдешь с нами или нет?

— Оставь ее! — прошипела дама, быстро встав и поплотнее кутаясь в свои темные одежды. — Ей с нами не по пути! Ей не суждено быть с нами!

— «С нами»? — ехидно переспросила химера. — Вы теперь связаны, дама? Ты стала подругой и спутницей рыцаря? Какая неожиданность!

Дама оскалилась на мерзкую тварь и отвернулась.

— Я ни с кем из вас не связана. Я бы предпочла, чтобы меня убили прямо сейчас, — и делу конец.

— Я бы тоже предпочла, чтобы тебя убили, — согласилась химера.

Дама тут же снова стремительно повернулась к ней:

— Ты уродливая зверюга, химера. Будь у меня зеркало, я бы сейчас поднесла его к твоей морде, чтобы ты увидела, насколько ты отвратительна!

Химера содрогнулась от этих слов, а потом прошипела в ответ:

— А тебе нужно было бы засунуть зеркало внутрь, чтобы увидеть мерзость, овладевшую твоей душой!

— Прекратите ссору! — прогремел рыцарь, становясь между ними. Он вдруг преобразился: мужчина в темной одежде и кольчуге стал еще темнее. Казалось, окружающий его свет был втянут куда-то. Он был словно закован в тени. — Прекратите, — повторил он уже спокойнее. Темная оболочка вокруг него исчезла, и он снова стал собой.

Наступило долгое молчание, когда все трое смотрели друг на друга. Потом дама сказала рыцарю:

— Я тебя не боюсь.

Рыцарь устремил взгляд в темноту, словно не слышал ее слов. В глазах его отражалась растерянность — воспоминания об упущенных возможностях и неиспользованных шансах.

— Мы пойдем туда, — проговорил рыцарь и сделал первый шаг.

***

Они шли весь остаток дня, но лес, который был лабиринтом, не менялся. Полумрак упорно не рассеивался, туман цеплялся за вершины деревьев, а те не редели, если не считать попадавшихся время от времени полян. Ни вид, ни характер местности ничуть не менялись. Рыцарь вел их пешком (куда делся его конь?), стараясь двигаться по прямой, надеясь, что в какой-то момент лес кончится и появятся холмы или степи, которые должны же, конечно, находиться за деревьями, и тогда он сможет определить, что им следует делать дальше, В пути он все время пытался разобраться в своих отрывочных воспоминаниях. Пытался сообразить, что он здесь делает, что привело его в это унылое место. Попытался припомнить, как с ним оказались дама и химера. Он старался пробиться сквозь туман, затянувший почти все его прошлое. Он был рыцарем на службе короля, победителем множества сражений, и это было практически все, что он знал.

Он упрямо цеплялся за это воспоминание, и оно не давало ему скатиться в безумие, куда его могли бы столкнуть безрезультатные попытки восстановить в памяти хоть что-то еще.

Им попадались ручьи, из которых можно было попить, — и они пили, но никакой еды не находили. И тем не менее голода они не чувствовали. И дело было не в том, что они чем-то наелись, — скорее голод их просто покинул. Рыцаря это озадачило, но он не стал говорить об этом вслух. Они шли весь день сквозь полумрак, который почти не менялся, а когда наконец наступила темень, остановились.

Они оказались еще на одной поляне, очень напоминавшей ту, первую. Лес вокруг не изменился. Они уселись втроем в сгустившемся мраке и уставились в темноту. Рыцарю не пришло в голову разжечь огонь. Им не было ни холодно, ни голодно, и в свете они не нуждались. В темноте они прекрасно видели. А еще они могли слышать звуки, которых не должны были бы слышать. Химера сидела чуть в сторонке, не желая снова выносить презрение дамы да и вообще не считая себя с ними чем-то связанной. Даже во время пути рыцарь ощущал эту отстраненность химеры, словно она сознавала, что их всегда будет разделять стена. Тварь скорчилась в темноте и, казалось, вросла в землю.

Дама сидела лицом к рыцарю.

— Ты мне не нравишься, — зло сообщила она. — Я рада была бы увидеть тебя мертвым. Он бесстрастно кивнул:

— Знаю.

Она весь день была молчалива и погружена в свои мысли, двигаясь послушно, но неосознанно. Он время от времени поглядывал на нее: иногда она была открыто враждебна, иногда — так же растерянна и задумчива, как он сам. Она держалась так, словно на ней была броня, — прямо, гордо и смело, но в ней ощущалась ранимость, которую никак не могла скрыть и, казалось, даже понять, словно это было для нее чем-то новым и неожиданным.

— Почему бы тебе просто не отвести меня обратно? — вдруг настоятельно спросила она. — Почему ты не подчиняешь себе здешние обстоятельства? У тебя тут нет противника, с которым ты мог бы сражаться. Нет