Изо всех сил стараясь не улыбаться, Флидас кивнул.

– А кто отправился в плавание? – спросил повелитель волков.

Флидас сделал как можно более суровое лицо.

– Тебе не следовало делать мне больно, – сказал он, – если ты собирался задавать вопросы.

Галадан громко рассмеялся. Его смех разнесся по всему великому лесу.

– Ах, Флидас, есть ли еще кто-нибудь, подобный тебе? – задал он риторический вопрос, продолжая смеяться.

– Никого, у кого так же болела бы голова! – ответил Флидас без улыбки.

– Я уже извинился, – сказал Галадан, быстро становясь серьезным, его голос вдруг стал шелковым и тихим. – Два раза извиняться я не стану. – Он на секунду замолчал, затем повторил: – Кто отправился в плавание, лесовик?

После короткой паузы, чтобы продемонстрировать необходимую толику независимости, Флидас ответил:

– Маг и гном. Принц Бреннина. Тот, кого называют Пуйлом, с Древа. – На аристократичном лице Галадана быстро промелькнуло выражение, которого он не мог понять. – И Воин, – закончил он.

Галадан ненадолго замолчал, глубоко задумавшись.

– Интересно, – произнес он наконец. – Я вдруг обрадовался тому, что пришел сюда, лесовик. Все это очень важно. Интересно, убили ли они Метрана? – И быстро спросил: – Что ты думаешь о буре, которая только что пронеслась?

Флидасу удалось улыбнуться, хотя он и потерял равновесие.

– Точно то же, что и ты, – пробормотал он. – И если эта буря заставила Воина выйти где-нибудь на берег, я, например, собираюсь его поискать.

Галадан снова рассмеялся, еще мягче, чем раньше.

– Конечно, – сказал он. – Конечно. Имя. Ты надеешься, что он сам его тебе назовет?

Флидас почувствовал, как яркая краска заливает его лицо, но с этим все было в порядке: пусть повелитель волков думает, что он смущен.

– Случались и более странные вещи, – упрямо ответил он. – Ты мне позволишь уйти?

– Еще нет. Что ты делал в Анор?

Тревожная дрожь пробежала по телу лесного андейна. До сих пор ему удавалось успешно притворяться перед Галаданом, это очень хорошо, но не следует слишком долго испытывать судьбу.

– Я там занимался уборкой, – сказал он с резким нетерпением, которое ему не пришлось изображать. – Стекла и пол. Открыл окна, чтобы впустить воздух И я наблюдал два дня, не появится ли корабль. Затем, когда начался шторм, я понял, что он гонит корабль к суше, и так как он там не появился…

Глаза Галадана были серыми и холодными и неотрывно смотрели вниз, в его глаза.

– Там были цветы? – прошептал он, и внезапно в том месте, где они стояли, возникло ясное, шелестящее ощущение угрозы.

Уже совсем не притворяясь, с сильно бьющимся сердцем и пересохшим ртом, Флидас ответил:

– Были, мой господин. Они… рассыпались от времени, когда я вытирал пыль в комнате. Я могу принести туда еще цветов от тебя. Если ты хочешь, чтобы я…

Больше он ничего не успел сказать. Быстрее, чем мог заметить глаз и предвидеть самый острый ум, стоящая перед ним фигура растаяла, и вместо нее появился волк, и этот волк прыгнул в то же мгновение, как появился. Одним быстрым, точно рассчитанным движением громадная лапа проехалась по голове лесного андейна.

Флидас даже не успел пошевелиться. Он был хитер и мудр и удивительно быстро передвигался в лесу, но Галадан был тем, кем он был. И поэтому через мгновение маленький бородатый андейн лежал и корчился от страшной боли на мокрой лесной подстилке, прижав обе руки к тому окровавленному месту, с которого было сорвано его правое ухо.

– Поживи еще немного, лесовик, – услышал он сквозь завесу боли, окутавшую его. – И признай мое милосердие в глубине своей души. Ты прикоснулся к цветам, которые я оставил для нее в том месте, – произнес голос, благожелательный, задумчивый, элегантный. – Неужели ты действительно надеялся, что тебе будет позволено жить?

Тут Флидас, пытаясь не потерять сознание, услышал в своем угасающем сознании второй голос, который прозвучал рядом и очень далеко одновременно, и этот голос произнес:

– О, сын мой, в кого ты превратился?

Вытирая с лица кровь, Флидас умудрился открыть глаза. Лес дико раскачивался перед его взором, потом остановился, и сквозь завесу крови и боли он увидел высокую, обнаженную, властную фигуру и огромные рога Кернана, повелителя зверей. Которого он вызвал сюда перед самым появлением Галадана.

Издав яростное рычание, в котором слышалось что-то еще, повелитель волков повернулся к своему отцу. Через мгновение Галадан снова предстал в обличье человека, элегантного, как всегда.

– Ты уже давно потерял право задавать мне этот вопрос, – ответил он.

С отцом он говорил вслух, частью сознания отметил Флидас, так же как он сам говорил с Галаданом, чтобы преградить ему доступ в свои мысли.

Царственный и устрашающий в своей наготе и силе Бог лесов шагнул вперед. Кернан произнес вслух, и голос его эхом разнесся по лесу:

– Потому что я не убил ради тебя того мага? Я не стану снова отвечать на это, сын мой. Но спрашиваю тебя еще раз, в лесу, где я тебя зачал, как ты мог настолько забыться, что поступил так с собственным братом?

Флидас закрыл глаза. Он чувствовал, что сознание ускользает от него, словно волна за волной во время отлива. Но до того, как унестись вместе с отливом, он услышал, как снова рассмеялся Галадан, насмешливо, и сказал своему отцу, их отцу:

– Почему для меня должно иметь значение, что этот толстый лесной козел отпущения – еще один плод твоего развратного семени? Сыновья и их отцы, – прорычал он, почти как волк, в которого так легко превращался. – Какое все это может теперь иметь значение?

«О, но это имеет большое значение, – подумал Флидас с последним проблеском сознания. – Это имеет такое большое значение. Если бы ты только знал, брат!» Он не передал эту мысль никому из них. Оставил только для себя воспоминание о вспыхнувшем дереве, о Дариене с Венцом Лайзен на голове. Потом Флидас, который сдержал свою клятву и осуществил свое заветное желание, погрузился в накатившую волну боли и больше ничего не узнал о том, что его отец сказал его брату в лесу.

На востоке, у Келидона, солнце стояло низко в безоблачном небе, на котором не видно было и намека на бурю, когда армия Бреннина приблизилась наконец к центру Равнины. Скачущий галопом рядом с герцогом Сереша Ниавином впереди его войска маг Тайрнон, измученный до предела после трехдневной скачки, тем не менее ухитрился выпрямить в седле свое объемистое тело, увидев издали стоячие камни.

Едущий рядом с ним его Источник тихо рассмеялся и пробормотал:

– Я только что собирался предложить тебе сделать это.

Тайрнон бросил удивленный взгляд на Барака, высокого, красивого друга детства, который был Источником его силы, и его добродушное лицо расплылось в виноватой улыбке.