Но после того как была написана сцена в саду – с точки зрения Шарры, – эта женщина никак не могла позволить автору помешать ей вернуться и сделать то, что она явно собиралась сделать, отомстить. Она очень быстро заявила свои права на видное положение в романе, и повествование изменилось, освобождая для нее место.

О! Здесь я должен признаться. В эти два десятилетия читатели больше всего сетовали на невозможность точно узнать, что произошло с Шаррой в конце. Ну, я не считаю необходимым подробно рассказывать, что происходит с героями после окончания романа – конец каждой из написанных мною книг это подтверждает. Будущее допускает поправки, конец романа не требует подобрать и связать нити всех жизней, проходящие через него; мы не всегда знаем, что случится дальше, и в жизни, и в художественном произведении. Но что касается Шарры, то в моем ноутбуке была памятка: написать разговор между ней и Ким ближе к концу. И я подумал: в этом нет никакой необходимости. Все поймут, что она вернется в Катал и приступит к выполнению своих обязанностей, как требует от нее долг.

Я его не написал. Эта сцена казалась мне статичной, плоской, она нужна была только для того, чтобы связать нить, которую я не считал несвязанной. Автор до сих пор так думает, но так как о ней просят столько читателей, то, признаюсь, я немного жалею, что не написал вариант этой сцены.

Других сожалений не слишком много. Я думаю, если бы их было больше, мне было бы труднее остаться верным внутреннему голосу, который сказал мне, что «Гобелены» закончены. И что было бы ошибкой удовлетворить просьбы читателей и написать то, что я назвал «четвертым томом трилогии»: эта ошибка извратила бы и нарушила гармонию книги, которая задумана трилогией, одновременно с «решением» известной «проблемы второй книги трилогии». Я двинулся дальше, как должно знать большинство людей, читающих эти строки, в другие части леса, и так и не написал продолжения. В более поздних книгах есть какие-то отзвуки, мимолетные упоминания о Фьонаваре, но и только, как и было задумано.

Для меня гобелен соткан, и приносит удовольствие и награду в той мере, в какой я смог дать их читателям в этом романе. Сегодня для меня удовольствие и награда, заключаются в том, что так много людей считают его чем-то важным в своей жизни.

Двадцать лет спустя, это моя благодарность вам.

Гай Гэвриел Кей,

декабрь 2003 г.,

Торонто