За грязными занавесками в небо взлетали огни, взрываясь дождем серебряных звездочек. Следом взмывали другие петарды – зеленые, желтые, голубые. Над Джорджтауном парили воздушные шары с опасно зажженными в корзинах фонарями.

Девушка прижала к щеке указательный палец, как изобразила бы грусть плохая актриса.

– Ты просто не хочешь, чтобы нас видели вместе.

– Но ты не должна на это обижаться. Меня многие знают. К тому же я женатый человек.

– Ну и уходи тогда отсюда! И квартиры мне твоей новой не надо. И за кулисы ко мне не приходи. Никогда больше, слышишь?

Ее милые темные глаза и надутые губки убедили Стэнли. Он с трудом поднял свое бледное грузное тело с кровати, нашарил бутылку виски, допил ее.

– Ладно. Думаю, часок мы можем и погулять. Хотя ты все-таки должна оценить, как я рискую. – Он потянулся за своими огромными кальсонами.

– О милый, я все понимаю! Я ценю! – заверещала девица, обхватив его шею надушенными руками и прижав грудь к его толстому животу; такие моменты заставляли Стэнли забыть о его возрасте и изгоняли все мысли о жене.

Праздник по случаю выдвижения кандидатов, который так хотела увидеть мисс Кэнери, проходил у здания патентного ведомства на F-стрит. Они поймали экипаж – Стэнли никогда не приезжал на остров в собственном, – и пока ехали, Стэнли попытался объяснить своей юной спутнице, почему он и его друзья так презирают Линкольна. Начал он с разных планов реконструкции Юга, после чего улыбка девушки стала натянутой, что было верным признаком того, что она скоро рассердится. Стэнли тут же решил сменить слишком заумную тему и заговорил о войне:

– Президент выбрал Гранта, но его наступление фактически провалилось. Сражение при Колд-Харборе стало трагедией, масштабы которой мы еще только начинаем осознавать. Генерал потерял около пятидесяти тысяч человек – почти половину тех, с кем он перешел Рапидан, и почти столько же, сколько есть во всей армии Ли. Страна больше не может терпеть такие чудовищные потери, тем более что Ричмонд до сих пор не взят.

– Милый, я не очень хорошо представляю, где находится Ричмонд. Это где-то рядом с Северной Каролиной?

Стэнли со вздохом погладил ее по руке и сдался. Джинни Кэнери была прелестной и забавной, но ее таланты, пусть и восхитительные, оказались довольно ограниченными. Впрочем, чего еще было ждать от актрисы, подумал он.

– Я хочу выйти, – потребовала она, когда карета застряла в толпе на углу Седьмой и F-стрит.

Стэнли попытался убедить ее, что не нужно этого делать, но Джинни уже распахнула дверцу. Дрожа от страха, он последовал за ней.

В вышине с грохотом взорвался очередной залп фейерверка. Толпа свистела и кричала, радостно приветствуя белые, красные и голубые огни. Напротив здания патентного ведомства, сверкая в темноте, высились огромные светящиеся портреты Линкольна, никому не известного Джонсона и генерала Гранта. Мисс Кэнери пронзительно завизжала и повисла у Стэнли на руке, и он заметил, что на них обращают внимание. По его спине пробежал холодок. Опасность придавала всей ситуации особую пикантность, и он даже чувствовал себя кем-то вроде солдата, идущего в бой.

– Добрый вечер, Стэнли.

Побледнев, Стэнли резко повернулся и увидел конгрессмена от Мэриленда Генри Дэвиса. Сенатор приветственно коснулся своей шляпы, окинул мисс Кэнери насмешливым взглядом, которого та даже не заметила, и прошел мимо.

«О Боже», – только и пронеслось в голове Стэнли. Каким же остолопом он был, когда соглашался на эту прогулку! Осел, настоящий осел! Опасность была вовсе не пикантной – она была смертельной. И тот солдат, которым он себя вообразил, мог пасть жертвой в этом бою.

Чарльз и хотел бы оплакать Красавчика Стюарта, но не было слез.

Вместо этого он стал перебирать в памяти свои воспоминания, эти блестящие кусочки стекла в огромной и яркой витрине легенды Стюарта, созданной отчасти его обожателями, отчасти его недругами, отчасти им самим. В конце концов Чарльз все-таки смог простить Стюарту его презрительное отношение к Хэмптону в начале войны, зато вспомнил, как он прекрасно пел. Говорили, что перед смертью он просил друзей спеть у его кровати «Вековую скалу».

Как бригадный генерал, Хэмптон был первым в очереди на пост командующего кавалерийским корпусом. И он немедленно получил львиную долю ответственности, но не повышение в чине. Чарльз и Джим Пиклз, да и все другие ветераны, знали почему. Ли смущал возраст Хэмптона, достаточно ли он крепок, чтобы выдержать все тяготы командования?

Чарльз считал это лишь глупой отговоркой. Хэмптон давно доказал, что способен вынести любые лишения, дурную погоду, долгие походы и тяжелые сражения лучше многих молодых. Однако верховное командование, похоже, и дальше собиралось его испытывать. Все это ужасно бесило Чарльза, тем более что он сильно подозревал, что эта отсрочка напрямую связана с желанием Фица Ли занять это место.

После возвращения из Ричмонда у Чарльза совсем не было свободного времени и никакой возможности повидать Августу. Он часто думал о ней, но все же решил, что их отношения пора прекратить. Во всем была виновата война.

В то же время он очень беспокоился за нее. Вот-вот должны были начаться бои в Уайлдернессе. Он знал, что федералы снова захватили Фредериксберг и многие жители бежали, оставив свои дома. В ответ на его письмо Орри сообщил, что Августа в Ричмонде не появлялась, а если и приехала, то к ним за помощью не обращалась. Из этого Чарльз заключил, что Гус и ее свободные негры по-прежнему на ферме. Ему очень хотелось узнать, что с ней, но служба не позволяла уехать.

Да и что было лучше – знать или находиться в неведении? Джим Пиклз получал письма из дома регулярно, и каждое письмо на несколько дней повергало его в отчаяние. Его мать внезапно слегла. Один врач предположил, что у нее рак и что она не проживет больше года.

– Я еду домой, – заявил однажды Джим.

– Ты не можешь! – властно сказал ему Чарльз.

Джим немного помолчал.

– Наверное, ты прав…

Но Чарльз видел, что на уме у него совсем другое.

После неудачи в Спотсильвейни Грант решил пойти на Ричмонд в обход и для начала захватить Колд-Харбор – стратегически важный железнодорожный узел рядом с Питерсбергом. В качестве отвлекающего маневра он послал корпус Фила Шеридана в сторону Шарлотсвилла, после чего Ли был вынужден направить за ним в погоню кавалерию Хэмптона. Возле станции Тревильян, которая находилась на Центральной Виргинской железной дороге, Чарльз мимоходом увидел того самого кудрявого янки – теперь уже генерала, – с которым столкнулся у Бренди-Стейшн.

Федералы уже собирались бежать – с повозками, ранеными и почти восемью сотнями лошадей. Бригада Кэлбрайта Батлера сражалась где-то в другом месте, поэтому Хэмптон послал туда техасца Тома Россера. Чарльз скакал вместе с людьми Россера, именно тогда он и заметил мальчишку-генерала, сразу узнав его по красному шейному платку. Он выстрелил, но промахнулся. Кастер выстрелил в ответ и умчался прочь. Вряд ли он тоже узнал Чарльза, который теперь больше походил на бородатого разбойника, чем на офицера.