Однако Ли Вань отличалась скорее добродетелями и почтением к родителям, чем способностью вести хозяйственные дела, поэтому прислуга начала своевольничать. Узнав об этом, госпожа Ван приказала Тань-чунь помогать Ли Вань, обещая, что, как только Фын-цзе поправится, все дела снова перейдут к ней.

Но против ожидания, здоровье Фын-цзе оказалось не очень крепким, она и раньше не берегла его, а последнее время лезла вон из кожи, чтобы во всем быть первой, а это требовало большого физического и душевного напряжения, и в результате простой выкидыш привел к полному истощению сил. А еще через месяц прибавилось кровотечение. Хотя она не говорила об этом, все окружающие замечали, как она худела, как желтело ее лицо, и жалели, что она не следит за восстановлением здоровья. В связи с этим госпожа Ван строго-настрого приказала Фын-цзе лечиться и ни о чем не беспокоиться.

Фын-цзе и сама боялась слишком занемочь, поэтому старалась бодриться, шутила и смеялась как ни в чем не бывало да усиленно лечилась, в душе негодуя, что не может быстро поправиться.

Лишь в середине третьего месяца кровотечение у нее прекратилось, и она начала понемногу поправляться. Но об этом речь будет в дальнейшем.

Между тем госпожа Ван, обеспокоенная состоянием здоровья Фын-цзе и опасаясь, что Тань-чунь и Ли Вань не справятся с хозяйством, ибо людей в саду жило сейчас довольно много, решила пригласить им на помощь Бао-чай.

– На наших старух полагаться нельзя, – предупреждала она Бао-чай. – Они только и стараются урвать свободное время, чтобы пить вино да играть в кости. Даже днем они спят – я об этом знаю! Когда была здорова Фын-цзе, все ее боялись, а сейчас им все нипочем. По-моему, ты лучше других сможешь помочь по хозяйству. Все твои братья и сестры еще молоды, и ты должна о них заботиться, так как у меня на все не хватает времени. Если что-нибудь случится, приходи прямо ко мне, не нужно ждать, пока узнает старая госпожа и спросит меня. Если кто будет плохо вести себя, останавливай; не будут слушать – говори мне, чтобы из-за пустяка не раздули целую историю.

Бао-чай кивнула и пообещала в точности следовать ее указаниям.

К этому времени наступила весна. Дай-юй вновь начала кашлять. Весенняя погода сказалась и на Сян-юнь, которая тоже заболела. Она лежала во «дворе Душистых трав», пила лекарства, и каждый день к ней приглашали врача.

Ли Вань и Тань-чунь, жившие по соседству друг с другом, целыми днями были заняты по хозяйству. Приходить к ним с докладом для всех было неудобно, поэтому они условились каждое утро встречаться в малом расписном зале у южных ворот сада и совместно решать наиболее важные дела. После этого они уходили завтракать и возвращались к себе лишь в полдень.

Малый расписной зал предназначался для евнухов, которые располагались там во время приезда государыни к родным. После того как государыня уехала, этот зал остался свободным, только каждую ночь здесь дежурили женщины-служанки.

Дни стояли теплые, так что для Ли Вань и Тань-чунь не потребовалось особых хлопот, чтобы устроиться в этом зале, для этого необходимо было лишь немного его обставить.

Над входом в зал висела доска с надписью: «Проникайся гуманностью и осуществляй добродетель», но по-домашнему помещение это называлось залом совета по хозяйственным делам.

Таким образом, Ли Вань и Тань-чунь встречались здесь каждое утро, совещались, отдавали распоряжения служанкам и лишь в полдень уходили. Сюда же к ним являлись все служанки с докладами и просьбами.

Надо сказать, что когда служанки узнали, что Фын-цзе заболела, а все хозяйственные дела перешли в руки Ли Вань, они не скрывали своей радости, ибо знали, что Ли Вань добра и не станет наказывать за упущения так строго, как Фын-цзе.

Даже когда в помощь ей дали Тань-чунь, никто не стал беспокоиться, ибо все думали, что она совсем молоденькая девочка, никогда не выходившая за двери женских покоев, и характер у нее мягкий и уравновешенный. В результате этого служанки совершенно распустились и перестали слушаться.

Но прошло несколько дней, и все стали постепенно замечать, что Тань-чунь энергична и старательна не меньше Фын-цзе, что она только говорит спокойно и характер у нее лишь кажется мягким.

В последние дни во дворце было очень оживленно, то и дело приезжали с визитами ваны и гуны, чиновники, дальние родственники и старые друзья семей Нинго и Жунго; одни из них наносили визиты по случаю повышения по службе, другие уходили в отставку и приезжали прощаться, у третьих в семье случались какие-нибудь события – свадьбы или похороны, – так что госпоже Ван все время приходилось хлопотать: одних она поздравляла, другим посылала соболезнования. Кроме того, все время надо было принимать гостей. Одним словом, у нее не было свободной минуты, и за домом некому было присматривать.

Все это время, когда Ли Вань и Тань-чунь находились в малом расписном зале, хозяйкой в доме была Бао-чай. Она делала все, что нужно, докладывала госпоже Ван и лишь после этого уходила к себе. А вечерами, немного позанимавшись вышиванием, она садилась в паланкин и в сопровождении ночных сторожей объезжала сад и делала осмотр.

Убедившись в том, что Ли Вань, Тань-чунь и Бао-чай еще более зорки и проницательны, чем Фын-цзе, прислуга начала роптать:

– Только что избавились от «дьявола, снующего по морю», как на голову свалилось сразу три «демона, шныряющих в горах»! Даже ночью не урвешь время, чтобы выпить и поиграть в кости!

Однажды госпожа Ван отправилась во дворец Цзяньсянского хоу на званый обед. Ее провожали Ли Вань и Тань-чунь.

Вернувшись после отъезда госпожи Ван в расписной зал, они принялись пить чай, но в этот момент вошла жена У Синь-дэна и доложила:

– Умер Чжао Го-цзи, брат наложницы Чжао, – мы уже докладывали об этом старой госпоже и госпоже, а они велели обратиться к вам, барышни!

Произнеся это, она умолкла и, опустив руки, остановилась в сторонке, ожидая, что ей ответят.

Следует заметить, что в это время к Ли Вань и Тань-чунь пришло много и других служанок с докладами, и все они превратились в слух, с интересом ожидая, как молодые госпожи разрешат возникший вопрос. Если бы было принято правильное решение, вся прислуга стала бы трепетать перед ними, но стоило им допустить хоть малейшую ошибку, как все почтение к ним со стороны слуг и служанок мгновенно пропало бы, и, выйдя за ворота, они принялись бы шутить и насмехаться над неопытностью девушек.

Жена У Синь-дэна