давя на психологию врага. – А я тебя настигну, рано или поздно! Лучше просто сдайся!

Всего на секунду я увидел в его глазах выражение загнанного зверя, а потом он стиснул челюсти так, что желваки заиграли… И направил лук в сторону. Прямо на спину Асано!

Ублюдок. Только одно слово успело появиться в моей голове. А потом я оказался перед стрелой, готовясь отразить ее в сторону. Я вынужден принять ее, иначе Асано умрет.

Это слишком быстро для него, для любого другого шинигами здесь, кроме меня. Генрих способен легко убить всех, как куропаток, если бы меня здесь не было.

Стрела врезалась в меч!

Впервые я принял стрелу Генриха лоб в лоб. И она чуть не вывернула зампакто из моих пальцев! Я как будто отразил мечом пушечный снаряд, черт возьми! Онемение поразило мои руки, тут же смываясь потоком реацу.

На лице врага неприятная улыбка. Мы оба понимали, что это значит. Он нашел метод, когда я буду вынужден принимать его стрелы.

Да как бы не так! Думаешь, поймал меня?! Я рванул на Генриха сам, предпочитая наступление, чем подчинение тактике врага.

Но Генрих не отступил, он выстрелил навстречу мне, а потом тут же еще одну стрелу пустил в сторону Савады! Так быстро, почти одновременно!

Я вынужден выбирать… И снова мой меч встает на защиту товарища, отражая гулкую стрелу с неприятным звуком.

С этого мгновения я вынужденно подчинился ритму битвы Генриха. Отразил стрелу в своего, прыгнул в атаку. И так по кругу.

За одно его Хиренкьяку я вынужден делать два сюнпо! А он все ускоряется!

Наши фигуры мелькают по округе как две сумасшедших тени, белая и черная, все быстрее и быстрее. Еще быстрее! Еще быстрее!

Мысли о Шикае тут же забыты, просто нет времени, даже полсекунды. Генрих добавил коварный прием, искажение траектории. Лучшие Квинси легко меняют направление своих стрел. То, что летело в одного подчиненного, тут же может свернуть, чтобы вонзиться в спину другого.

Я никогда так быстро не делал сюнпо! Это хуже любой тренировки в Академии, хуже любой пройденной мной битвы до этого. Я не отвечаю только за свою жизнь, моя скорость и навыки сейчас держат в руках жизни моих подчиненных.

Оттого, что они даже не оборачивались, услышав звон столкновения стрел и мечей, на сердце поселилась горечь. Они бились в своих битвах, даже не взглянув на летящую в них смерть с другой стороны. Просто доверили мне свои жизни, прямо и четко. Верят в мою силу и способности больше, чем во вражеские. Настолько верят, что без колебания поставили на это свои жизни!

Мы были вместе недолго, но прошли так много, что было невозможно не родиться узам братства и доверия.

Сегодня они показали мне, насколько эти чувства и связи глубоки. Безграничное доверие других трудно вынести. Если бы одного из них пронзила сейчас стрела Генриха, я бы ощутил, словно это в мое сердце вонзилась стрела. Я не мог этого допустить.

Я уже не успеваю следить глазами, доверившись восприятию реацу. С каждой секундой мы выкладывались на сто процентов и еще больше! Мы оба понимали, что на кону.

Если Генрих убьет моих, то Квинси придут помочь ему, я проиграю. Или они смогут сбежать, а потом и он попробует. Или если я буду свободен, то он умрет, а потом и остальные Квинси.

Танец? Нет. Безумная гонка за жизнь! Рваная, суматошная, безумная, где нет ничего кроме скорости и тактики, точности и рефлексов!

В небе громыхнуло, пошел мелкий дождь. Я проклянул все на свете, молясь Королю Душ, чтобы не поскользнуться.

Сюнпо, сюнпо, сюнпо! Руки онемели от ударов его стрел, но я все пытаюсь достать его в промежутках защит. Дошло до того, что я увидел капли его крови, застывшее в воздухе на мгновении сюнпо. Генрих стер кожу на пальцах до крови.

Мои ноги кричат от боли, я не чувствую лодыжек. Реацу хлещет, как из прохудившегося крана, я уже не за изящность, просто грубо рву воздух своим телом, как могу. Быстрее, стучит в висках мысль, я должен быть еще быстрее.

Иначе свои умрут!

И я становился быстрее, словно рвал оковы, о которых еще не знал. Выходил за пределы, о которых не подозревал, что существовали.

Я слышал внутри себя довольный смех, узнавая голос Цукигами, но не обращал на это внимания. Мои мышцы вопили от боли, растягиваясь и надрываясь, но реацу тут же скрепляло их, сглаживало боль. Я черпал и черпал изнутри себя, с такой жадностью, будто мне плевать на свою жизнь.

И сила не кончалась, но росла!

Никакие тренировки не могли меня заставить так выкладываться, так становиться сильнее. Барьер перед силой Лейтенанта, тот, что останавливает тысячи шинигами, сейчас трещал и рушился передо мной.

Никакие амбиции и желания, тренировки, обычные бои, ничто не помогло мне раньше даже коснуться этого барьера. Только в Шикае и самой сильной атакой я выдавал такую силу. А теперь она приходила сама, как будто решила, что только сейчас самое время.

Только давление истиной необходимости было способно на это. Такое сильное, отчаянное желание, что моя душа не могла не откликаться на него. Я чувствовал, что горел изнутри!

Каждая клеточка стонала от моих требований, но тело подчинялось, а реацу вздымалось в душе, как бушующее море! Быть быстрее, защитить, победить!

Больно и приятно одновременно, но я не мог остановиться.

Сила Лейтенанта? Мне было плевать сейчас, все, чего я хотел – это его голову!

Генрих передо мной, его глаза слишком медленно поворачиваются, он пытается уйти в Хиренкьяку, но перед уходом острие меча касается его стопы, перерезая ахиллесово сухожилие.

Попал!

Генрих рухнул на колено в трех метрах от меня. Все закончилось.

И тут же звук вернулся в мои уши, звон мороси дождя, мое натужное дыхание, звуки битвы неподалеку. Я, наконец, остановился. Ноги дрожат, руки дрожат, все болит, как ад. Но я шагаю на Генриха, крепко сжимая меч.

Я вижу отражение себя в его испуганных глазах.

Тяжело дышащий с паром изо рта, оскаленный, как дикий зверь. Капли дождя с шипением испаряются, не смея коснуться моего разгоряченного тела.

Сам воздух стонет от неистовой серебристой реацу, которую я испускаю с каждым выдохом. А взгляд… Из-за напряжения необходимости отслеживать глазами на такой скорости и следить за всем капилляры в белках налились кровью, несколько даже лопнуло, медленно окрашивая мои глаза в демонически алый.

Генрих открыл рот:

- Это невероятно. Ты… - он отпустил лук