отопление! – усмехнулся Докуев. – А они думали, что я задабриваю избирателей… Хе-хе-хе… Надо за несколько ходов просчитывать ситуацию… На то и дан мне ум! Я – голова! Я – гений! – чуть ли не кричал он, с восторгом любуясь, как льется вода.

К удивлению, на обратном пути в город его не тянуло ко сну, и чувствовал он себя очень бодро. Еще раз в уме Докуев пересчитал итоговый доход от избирательной компании и, сидя на заднем сиденье, в радости так хлопнул в ладоши, что шофер испугался, чуть не загнал машину в кювет.

На подъезде к городу Докуева укачало, и он ощутил усталость, сонливость.

«После столь изнурительной и удачной компании, – думал он, – я могу с чистой совестью поехать на заслуженный отдых… Поеду по путевке в Югославию, на побережье Адриатического моря. И возьму с собой… Боже мой, кого же взять? Ведь они все так молоды, так хороши! Вот тоже мне проблема!… Ну ничего, время есть, разберусь.»

В последнее время Докуев Албаст по личной инициативе и решению бюро обкома КПСС курирует деятельность комсомольской организации республики. Не без его помощи назначен новый первый секретарь обкома ВЛКСМ, подающий надежды, перспективный молодой человек, произведена ротация и обновление кадров аппарата комсомола в сторону равновесия полов, и с некоторых пор Албаст по льготным путевкам молодежного туризма «Спутник», ездит как руководитель по социалистическим странам; он лично формирует группы и выступает как ярый борец за эмансипацию женщин, особенно молодых комсомолок…

Когда доехали до центра Грозного, совсем рассвело. У завода «Красный молот» Албаст увидел толпы спешащих на работу невзрачных рабочих.

– Слава Богу, что я избавлен от этой участи, – подумал Албаст, а вслух сказал шоферу: – Поехали домой.

– Так вы ведь сказали…, – огорошился водитель.

– Я передумал, – резанул Докуев.

Он хотел поехать к любовнице для ублажения своего усталого тела. Но ему не терпелось поскорее поделиться с Маликой и тестем о гениально проделанной махинации и тут с улыбкой вспомнил отца: «Ведь верно он меня учил: надо так уметь наколоть человека, чтобы он потом тебе еще семь раз спасибо сказал, да при этом еще кланялся».

… В тот же вечер председатель республиканского Избиркома Докуев сообщил по местному телевидению итоги голосования. Народными депутатами СССР избраны Месенов, Ясуев и – сенсация! – Букаев.

* * *

Майский день длинный, но и он на исходе. Уже более трех часов прошло с тех пор, как Домбе-Хаджи позвонил старший сын и сказал, что выезжает, а его все нет и нет.

Неспокойно на душе Домбы-Хаджи, нервно крутит он четки, все выглядывает в окно, на каждый шорох реагирует. Казалось бы и нечего ему волноваться, так все равно какое-то гнетущее состояние овладело им. А ведь волноваться ему нельзя, противопоказано, и сторонится он всяких неурядиц, гонит от себя проблемы, по возможности, избегает ненужных мероприятий, шумные места. Так нет, в покое его не оставили, о нем вспомнили, официально по повестке пригласили «на беседу» к старым друзьям на Московскую улицу, на позабытый «огонек». И надо же, как некрасиво поступили! Можно было бы кого-либо прислать, позвонить или еще как-то скрыто это сделать. Так нет, по почте вызвали. Чтобы все – от почтальона до соседа знали, куда Докуева Домбу-Хаджи по повестке приглашают. И давно все спецслужбы в новых зданиях на проспекте Орджоникидзе размещены, а его специально по старой памяти на Московскую вызвали.

Шел Домба-Хаджи к своим пожизненным опекунам, как никогда прежде боялся: старый стал, слабый да немощный. И что им теперь от него надо? К радости, опасения оказались напрасными: с ним беседовал сам руководитель Калганов, был очень вежлив и внимателен. В основном интересовался настроением населения, как будут реагировать вайнахи на тот или иной исход голосования; даже консультировался у умудренного жизнью пожилого человека, что предпринять, более того, какой итог более выгоден для республики и ее населения?

Ответов на эти вопросы Докуев не знал, сам мучился и был польщен, что с ним советуются, к нему прислушиваются накануне столь важного, можно сказать, исторического момента.

Действительно, ситуация непростая, накалена до предела, и всякое может случиться в зависимости от итогов будущего голосования.

А дело в том, что первого секретаря Чечено-Ингушского обкома КПСС назначили председателем комитета в Верховном Совете СССР, и он расстался с должностью в Грозном. Казалось, что наконец-то лидером республики станет кто-нибудь из вайнахов и скорее всего второй секретарь обкома Ясуев. Так нет же, накануне голосования из Москвы поступила телеграмма, что Центр на вакантную должность рекомендует иного кандидата, и он за день до заседания бюро обкома должен прибыть в Грозный в сопровождении высоких чинов из ЦК КПСС.

Пару лет назад никто и пикнуть бы не посмел, все стали бы с рвением исполнять пожелания Центра, однако ныне ситуация иная.

Все национальные образования СССР возглавляют коренные кадры, и только к вайнахам доверия нет. Присылают в Грозный по имперской традиции то одного, то другого наместника. Кажется, если русского назначают, то почему бы не из местных, из уроженцев этого края? Так нет, надо издалека, чтобы чувствовалось, что именно прислан к ним барин, и чтобы он не имел местных корней, а то глядишь – и до панибратства недалече.

Однако, ныне не до этого. То ли Центр ослаб под влиянием перестройки, то ли вайнахи окрепли, осознали зрелость момента. В любом случае Калганов, как руководитель важнейшей госслужбы, беспокоится. Даже он не знает, кого в данный момент из Центра присылают, и он, впрочем как после этого и Докуев, осторожно высказывает мнение, что в данной ситуации желательно бы избрание Ясуева: как-никак «в доску» проверенный, всю жизнь в партструктурах, да еще и женатый на русской.

– Да, да, – с готовностью поддакивает Докуев, – вот только было бы спокойней, если бы знали, кого нам присылают. Ведь, может, весьма достойная личность, а мы поспешим, не так будем действовать.

– Конечно, конечно, – соглашается Калганов. – Да просто сейчас такие времена, что ничего не поймешь. Горбачев с Ельциным во вражде, от того и союзное с российским департаментом в нестыковке. Вот и сижу я здесь, не знаю, кому служить. Утром из союзного аппарата один указ приходит, а вечером из российского прямо противоположный. Просто бардак!… Раньше я за месяц знал, кого сюда присылают, готовился, встречал. А теперь все в тайне, в неразберихе, – он смотрит на часы. – Вот скоро должен приземлиться самолет, и мы тогда узнаем, кого нам предлагают или