Возникшая на пороге комнаты-камеры сухопарая высокая и высокомерная женщина велела:

- Иди за мной.

А в её тоне без особого труда читалось: «Только дай мне повод».

Спрашивать, чем она могла вызвать такую ненависть, Эми не стала. Она была достаточно терпелива, чтобы дождаться ответов в естественной «среде обитания».

К сожалению, коридоры в плане знаний, Эми мало что дали. Маркировку космических технических средств она никогда не изучала. Поэтому цифры, которые встречались на пути, запоминала. Но они ей ничего, к сожалению, не говорили. В остальном же коридоры были стерильны. Как в смысле чистоты, так и в смысле отсутствия какой бы то ни было информации.

Слегка необъяснимо было только одно: температура коридоров в какой-то момент начала снижаться. Эми привыкла доверять своим чувствам, но опять же спрашивать не подумала. Просто отметила, в каком месте начали работать температурные отсекатели.

Их назначение было непонятно, а всё непонятное требовало объяснений, потому что могло нести в себе, как минимум, угрозу.

Потом стало снова теплее. И снова холоднее.

Эту разницу в полтора-два градуса обычный рассеянный учёный мог и не заметить, Эми – заметила. А вместе с этой разницей поняла и кое-что ещё. Её пытались запутать, проводя по одним и тем же коридорам дважды. То есть или база была меньше, чем её хозяева хотели, чтобы её видели со стороны, или таким образом проверяли на «глупость» очередного похищенного. И то, и то – было поводом задуматься.

Коридоры, коридоры, коридоры.

Эми спокойно и послушно шла за провожатой, мысленно рисуя себе схему того, что и как они проходят. А ещё предполагая, что могло располагаться на соответствующих «пустых» зонах в её мысленной карте. Заодно представляя, какой формации эта база. Но… не складывалось.

Вообще теоретический базис не помогал.

А потом они пришли.

Пневматические тяжёлые двери разошлись, пропуская Эми внутрь. Одну. Провожатая, взглянув с ненавистью на Эммануэль, осталась в коридоре. К похищенной она не притронулась, хотя явно ей этого очень хотелось.

В комнате было холодно. Термостат в углу сообщал, что здесь всего восемь градусов.

Здесь не было практически мебели. Только маленькая софа с грудой одеял… и криокамера. Устаревшего образца. Не маленькая, аккуратная, горизонтального типа, а огромная вертикальная колба с ярко-голубым содержимым внутри. Современные криокамеры были с жидкостью. Старый образец содержал в себе воздушную специфическую смесь.

И сейчас в этой смеси парил… ребёнок.

Медленно открыл глаза, посмотрел на Эми, и она содрогнулась вторично. Маленькая лысенькая голова, непропорциональное тело. И взгляд тысячелетнего старика.

- Мисс Эммануэль Лонштейн, - голос тоже был старческим, тяжёлым. От голоса мурашки шли по телу, от макушки до пяток.

- Извините, не могу ответить взаимной вежливостью. Не знаю, как вас зовут.

Ребёнок-старик засмеялся, негромко, тяжёлым смехом смертельно больного человека.

- Ничего страшного, юное дитя. Ничего страшного. Что мы, мёртвые практически, и сказать нечего, и устарели наши знания. И дать нам нечего, всё молодым уже и виднее, и понятнее, и проще. Только брать и можем. Чужое, не чужое, плохое, не плохое… - старик вздохнул.

- Это не ответ, как вас называть, - премило улыбнулась Эми.

- Действительно, что это я… Борисов, Пётр Андреевич, к вашим услугам, милая мисс. Приятно с вами познакомиться вживую.

- Приятно познакомиться, Пётр Андреевич, - вежливо кивнула девушка. В груди что-то слегка ёкнуло. – Теперь, поскольку этикетные реверансы мы соблюли, могу я узнать… что я здесь делаю?

Обитатель криогенной камеры хрипло засмеялся.

- Мне нравится слушать тех, кто только прибыл. Мне нравится слушать их идеи. Они всегда такие разные. Про вас, маленькая мисс, мне говорили столько разного. И хорошего, и плохого, и то, что вы умница-разумница, и то, что вы можете разрушить всё просто одним своим существованием. Потому что вы точка фокуса разных фигур. Хотя у них всех свои поводы и свои причины. Про вас говорили разное, поэтому уважьте старика, попробуйте отгадать сами, что же вы здесь делаете? Не стесняйтесь, вы можете предполагать любые идеи.

- А что взамен?

- Действительно, мы же взрослые люди. Взамен… что ж, дайте подумать, если вы немного приблизитесь к истине, я дам вам возможность написать «предсмертную записку», и её получат ваши близкие. Если вы будете очень близко, я дам вам право написать им письмо, в котором вы открыто сможете попрощаться.

- А если я расскажу всё, как есть? – предложила насмешливо Эми. Умирать – так с музыкой, блефовать – так с огоньком и порохом, чтобы дым во все стороны и взрывы.

Старик засмеялся:

- Такого никогда не было, маленькая мисс. И вы не станете первой, кому это удастся, поверьте мне.

- И всё же?

- Всё же… - Пётр Андреевич задумался. – Всё же… Что ж. Достойная награда для достойного героя. Дайте-ка подумать…

- Я смогу покинуть станцию? – предложила свой вариант Эми.

- Нет, милая мисс, вы умрёте здесь вместе со всеми. Впрочем… я могу предложить вам обратный вариант. Вы – никогда не покинете этой станции. Но есть вы угадаете, я позволю вам получить любого человека, которого вы захотите.

- В смысле?

- Точно так же, как и вы, этот человек станет частью этой станции, частью этой системы. Сбежать отсюда невозможно. Взять в заложники кого-либо – тоже. Единственный, кто принимает здесь решения – это я. Но…

- Если вытащить вас из камеры, вы умрёте мгновенно. А шантажировать кого-либо вашей жизнью бессмысленно по одной простой причине. Какой-нибудь очень важный ключ-код есть только у вас. Не станет вас, не станет этого кода, не станет станции, не станет всех остальных. Самоубийство, причём отложенное и достаточно страшное. Мило.

Старик хохотнул:

- Маленькая мисс, что ж, я немного больше верю, что вы не кабинетная крыса, а очень даже боевая кошечка.

Эми пожала плечами.

Ей не нравилось сравнение с кошкой.

- И что, вы позволите мне, например, получить … того, в кого я влюблена?

- Нет… - вот здесь старик даже не размышлял. – Сами подумайте, маленькая мисс, влюблённые порой склонны к крайне глупым поступкам, а смерть вместе – это так… «романтично».

Фокус не удался.

Но Эми была не в обиде.

- Жаль-жаль. Как насчёт моего деда?

- Тот, кто создал формулу джампа, и полную, и урезанную? Он бесполезен.

- Так я же не для вас выбираю кого-то, а для себя!

- Тем не менее, нет. Хотите, мы доставим сюда вашего ребёнка?

-