никому не нужна! Я вырастил тебя и позволил стать лучше! Именно я обучил тебя всему, что ты знаешь прямо сейчас! Я стал тем, кто позволил тебе жить дальше после той ночи! Я сделал для тебя всё, а что ты сделала? Ты позволила всем умереть. Ты предала каждого из тех, кто доверял тебе, и ты предала меня. Ты всё ещё хочешь узнать, почему я поступил так с тобой? Ты точно хочешь знать ответ? Разве это не понятно? Я больше не могу позволять тебе нести смерть, Кошка. — произнёс он в более эмоциональной манере. — В ту ночь я дал тебе ещё один шанс на обычную жизнь. Тебе стоило только пропасть из города и не попадаться мне на глаза. Ты бы могла жить нормальной жизнью, но ты решила избрать путь мести. Снова. Что же, Кошка, я сделал из тебя ту, коей ты являешься сейчас, и теперь мне придётся собственными руками убить тебя, дабы никто больше не пострадал. — договорил он, после чего резко бросился вперёд.

В этот же момент глаза Вильяма приобрели ярко-красный оттенок, от чего создалось впечатление, будто бы в этот момент он перестал быть человеком. Кошка не успела среагировать на выпад своего противника, из-за чего первый удар последнего нашёл свою цель — кулак мужчины попал прямо по открытому животу девушки, после чего та, согнувшись, попятилась назад, и в этот же момент её лицо встретило колено Вильяма. Удар получился настолько сильным, что нос оказался тут же сломан, и из него мгновенно хлынула кровь. Сама же девушка потеряла ориентацию в пространстве, что позволило её противнику нанести ещё один удар, но уже ногой — прямо в бок Кошки. В результате последней атаки, девушка отлетела на несколько метров в сторону, болезненно приземлившись на землю.

Вильям, однако, не собирался заканчивать на этом. В одно мгновение он вновь оказался прямо над Сиэль, занося ногу для ещё одного удара. В этот раз девушка успела среагировать, быстро откатившись в сторону, но, кажется, мужчина ждал этого, ибо в этот же момент он занёс для удара другую ногу, которой успешно смог попасть прямо по рёбрам противницы. Из губ Сиэль в этот момент раздался болезненный стон, который лишь раззадорил её противника, в результате чего он атаковал ещё раз, нанеся удар ногой с разбега прямо по голове Кошки, от чего та чуть не отключилась, но всё-таки смогла остаться в сознании, хоть и пребывала сейчас в лежачем положении.

Вильям, почувствовав вкус быстрой победы, громко и омерзительно рассмеялся. Казалось, что в этот момент он должен был что-то сказать, что-то очень гадкое и мерзкое в сторону своей противницы, но не стал. Вместо этого он подошёл к Кошке и схватил её за волосы, после чего поднял так, чтобы её лицо было на одном уровне с его.

Похоже, он хотел поиздеваться над её беспомощностью, но этого не дала сделать сама противница, попытавшись атаковать его лицо своими острыми когтями. Конечно, ей попасть не удалось — причуда Вильяма позволяла ему быстро отслеживать подобные движения. Впрочем, попытка оказалась неплохой, ведь благодаря ей мужчина немного отступил назад, отпустив волосы Сиэль. Последняя, кстати, смогла быстро встать на ноги. Вид у неё, конечно, был просто ужасен: сломанный нос, кровь из которого уже успела замазать девушке всё лицо, множественные раны по всему телу, из которых тоже сочилась кровь, и отчаянный взгляд, который больше всего развеселил противника.

Сиэль вопреки своему израненному телу не собиралась сдаваться. Она настойчиво атаковала Вильяма, но каждый раз её удары встречали только воздух. Мужчина уклонялся, избегая каждого из них с лёгкостью и насмешливой улыбкой на лице. Его движения были точными и просчитанными, словно он читал мысли своей противницы. Каждый раз, когда Сиэль делала рывок, Вильям совершал ответный удар. Он метко попадал в её болезненные точки, усугубляя её страдания. Словно марионетка на нитях, девушка подвергалась его контратакам, не в силах даже приблизиться к успеху. Каждое избиение пробуждало в Вильяме зверя, и он получал садистское удовольствие от нанесения страданий своей жертве.

Кошка продолжала бороться, несмотря на своё измождение. Она рвалась к победе, но с каждым ударом, каждым провалом, её силы угасали. Через облако боли и истощения она видела только одну вещь — Вильяма, с его злобной улыбкой и хладнокровными глазами. Мужчина был слишком силен и хитёр. Он уклонялся, уворачивался, проникал в её слабые места и всегда оставался впереди. Сиэль не могла повредить его, не могла остановить его. Она была лишь беспомощной жертвой в его жестокой игре.

Битва продолжалась в темном переулке, под звездами, в котором их судьбы переплелись на мгновение. Сиэль коснулась предела своих сил, и она понимала, что поражение неизбежно. Она пыталась собрать все последние капли энергии, чтобы нанести решительный удар, но она была слишком слаба и изранена, чтобы это сделать.

— Жалкое зрелище! — произнёс Вильям, смотря на Кошку свысока. — И это всё, что ты можешь мне показать? Я разочарован, дорогая. Не этому я тебя учил. — с неким разочарованием в голосе продолжил он. — Если ты надеялась победить меня с такими силами, то у тебя явно ничего не выйдет. Не думал, что ты стала настолько слабой, Кошка. — говорил он, медленно подходя ближе к противнице.

Девушка же вытерла кровь с лица и собиралась вновь атаковать. Вот она вновь бросается вперёд, дабы попытаться достать своего противника, но и в этот раз Вильям уклоняется в последний момент, нанося при этом сильный удар в живот девушки, после которого следует удар локтем по её затылку, а завершается эта комбинация подсечкой, которая позволила сбить девушку с ног, и сильный удар ногой прямо по её лицу, когда она находилась в лежачем положении.

Вильям ногу с лица Кошки убирать не торопился. Вместо этого он лишь сильнее вжимал голову девушки в бетон, от чего та даже начала кричать от боли. Её крики не останавливали мужчину — прямо сейчас он наслаждался каждым её болезненным стоном, каждым её криком, каждым её страданием.

— Мне это начинает надоедать. Есть ли у тебя хоть что-то, чем ты ещё можешь меня удивить? — уже скучающе спросил Вильям, закрывая рот при зевке.

Кошка же молчала. Всё её тело ломило от боли. Она лежала на земле, измученная и израненная. Болезненные сигналы, исходящие от её изуродованного тела, пронизывали её сознание, и каждое движение вызывало нестерпимую боль. Её глаза, наполненные отчаянием и безысходностью, смотрели в пустоту,