219

 Жизнеописание. С. 552 наст. издания; в «Дневнике Елены Булгаковой» (с. 82) две последние фразы отсутствуют.

220

 «…Мастер уходит безвестным, и самой композицией романа 〈…〉 читателю предложена возможность разгадывать его судьбу и как второе пришествие, оставшееся неузнанным» (Чудакова М. О. Комментарии к «Запискам на манжетах» // Булгаков М. Собр. соч. Т. 1. С. 609); «Многое в пьесе указывает на намерение Булгакова провести параллель между замученным Пушкиным и распятым Христом. И не случайно Дубельт в III отделении читает вслух стихотворение „Мирская власть“, навеянное картиной Брюллова „Распятие“ (комментарии И. Ерыкаловой к пьесе «Александр Пушкин», см.: Булгаков М. А. Пьесы 1930-х годов. С. 634).

221

Булгаков М. А. Пьесы 1930-х годов. С. 412, 414.

222

 «Писательский» дом № 6 по ул. Фурманова (до 1926 г. и ныне – Нащокинский пер.), где поселился осенью 1933 г. и в мае 1934-го был арестован Мандельштам, где жил и умер Булгаков, был снесен Министерством обороны СССР весной 1978 г. В те недели снимался документальный фильм «Михаил Булгаков»; автором сценария и ведущим был К. М. Симонов, научным консультантом – М. Чудакова. В один из последних дней съемки в Отдел рукописей ГБЛ, где я работала и где почти весь фильм и снимался, пришел архитектор А. А. Клименко, чтобы сказать мне (он просто не знал, кому еще можно сообщить эту информацию), что сносят булгаковский дом. В эти дни Симонов был в Берлине; надо было попытаться хоть что-то сделать для сохранения пусть даже следа квартиры Булгакова. Удалось убедить Марину Голдовскую (участвовавшую в фильме в качестве оператора) пойти в дом, чтобы успеть снять на пленку квартиру, которая могла быть разрушена в любой час (сложность для оператора была в том, что пленка, как и вся техника, была государственной, а отснятые кадры заведомо не могли войти в подцензурный фильм), – и сохранить у себя пленку («Когда будет воссоздаваться квартира Булгакова, – сказала я ей, – мы будем знать, где искать пленку»). По дому били уже чугунными бабами. Соседняя с булгаковской секция была наполовину разрушена. С трудом, по засыпанным уже переходам, кажется, через балкон соседней квартиры, мы (М. Голдовская, ее помощник, таскавший за ней камеру, и я) проникли в давно оставленную последними хозяевами и забитую квартиру. Планировка ее, известная мне по фотографиям и описаниям, полностью сохранилась – детская, столовая, кабинет Булгакова, где он писал, болел и умер. Марина Голдовская сняла весь интерьер, а также вид из окна кабинета на Большой Афанасьевский (этот вид, воспроизводящий направление взгляда Булгакова, мелькнул на несколько секунд в фильме: телезритель как бы смотрит вместе с писателем с пятого этажа уже не существующего к моменту демонстрации фильма дома). 4 апреля прилетел из Берлина Симонов, я встретилась с ним на эту именно тему. Он сказал, что будет пытаться остановить снос. 7 апреля мы встретились снова (записывался закадровый текст). Его попытки ни к чему не повели. Прежде всего, в Москве не оказалось в те дни тех, на кого он мог бы воздействовать (в частности, генерала Епишева). Симонов, всегда стремившийся реально оценивать обстановку, отказался от дальнейших усилий. Приводим его слова, записанные нами на другой день: «Поздно! Надо было в сентябре ко мне обратиться. А то послали бумагу – и махнули на нее рукой. А ее в зубах носить нужно! Что ж писатели – выселялись, а о доме не подумали! Миндлин и Славин беспокоились только о телефоне своем! Ну, я им поставил телефон. А про дом мне никто слова не сказал! Сейчас директор Литературного музея 140 тысяч сразу предлагает! Он готов весь дом взять! А что ж теперь можно сделать? Я завтра в санаторий уезжаю…»

В последующие недели дом был разрушен. На протяжении двух десятилетий на его месте был сквер. При одной из наших встреч М. Голдовская специально предупредила меня, что отдала пленку Д. Н. Чуковскому – режиссеру фильма. В 1987 г. я просила его показать мне пленку. Он ответил, что она действительно у него, но в труднодоступном месте (в сарае на даче). У Д. Н. Чуковского и надо искать ее при необходимости.

223

 Дневник Елены Булгаковой. С. 86.

224

Булгаков М. А. Пьесы 1930-х годов. С. 426.

225

 Жизнеописание. С. 562 наст. издания – с купюрой имени актера; «Кантор.» – по-видимому, сокращенное «Канторович»; Дневник Елены Булгаковой. С. 89.

226

 В «Дневнике Елены Булгаковой» (с. 92) с сокращениями.

227

 Жизнеописание. С. 565 наст. издания; в «Дневнике Елены Булгаковой» (с. 92) с сокращениями: в частности, убрано «Мечта об Америке…».

228

 О предполагаемой нами прототипической связи Жуховицкого с Алоизием Могарычем, человеком, который мог объяснить смысл любой заметки в газете «буквально в одну минуту, причем видно было, что это объяснение ему не стоило ровно ничего», см.: Жизнеописание. С. 533 наст. издания.

229

 См., в частности: Чудакова М. Общее и индивидуальное, литературное и биографическое в творческом процессе М. А. Булгакова // Художественное творчество: Вопросы комплексного изучения / 1982. Л., 1982. С. 145.

230

 Жизнеописание. С. 567 наст. издания; в «Дневнике Елены Булгаковой» (с. 94) с сокращениями.

231

 Жизнеописание. С. 568–569 наст. издания; Паршин Л. Чертовщина в американском посольстве в Москве, или 13 загадок Михаила Булгакова. М., 1991. С. 114–115.

232

 Жизнеописание. С. 569 наст. издания; в «Дневнике Елены Булгаковой» (с. 96) с изменениями – упоминание о Штейгере отсутствует: «мы сели в их посольский кадиллак и поехали домой». По-видимому, именно о нем упоминает бывший сотрудник германского посольства в Москве Отто Бройтигам в своей книге «Так и было… Жизнь солдата и дипломата», рассказывая о приемах в германском посольстве в конце 1920 – начале 1930-х гг. (после того, как к 1928 г. 21 страна признала советское государство), когда «было еще возможно приглашать в немецкое посольство весь дипломатический корпус вплоть до младших секретарей.〈…〉 Приглашали к 10 вечера во фраке. Я никогда в жизни не носил так часто фрака, как в пролетарском государстве. В 11 часов все гости собирались и можно было начинать художественную программу. Люди искусства (далее поясняется, что это были знаменитости – баритон, сопрано, скрипач, балерина и т. п. – М. Ч.) были „доставлены“ посредством господина фон Штейгера, австрийского происхождения сотрудника Протокольного отдела комиссариата иностранных дел»; к фамилии сноска – «Позже расстрелян как шпион» (Bräutigam O. So hat es sich zugetragen… Ein leben als Soldat und Diplomat. Würzburg, 1968. S. 213. На эту книгу любезно обратила наше внимание М. Бёмиг). Обстоятельства жизни и смерти барона Б. С. Штейгера, послужившего несомненным прототипом барона Майгеля из «Мастера и Маргариты», подробно исследованы и введены в контекст биографии и творчества Булгакова Л. К. Паршиным (Указ. соч. С. 114–127). Он приводит – по справочнику «Вся Москва» за 1936 г. (ч. I, с. 63) – наименование