На четвёртый день он пришел в райком партии уже с деньгами. Голдина развела руками:

– В горкоме партии мне ответили, что церковные деньги партии не нужны. А, собственно, почему ваша Лубянка не берёт себе эти деньги?

– Там велели передать райкому партии, – ответил Котельников. – Так я и поступил.

– К сожалению, ничем не могу помочь.

Деньги пролежали в сейфе у Котельникова на работе в патриархии более трёх лет.

Проходя мимо фотовитрины газеты «Известия», Котельников всегда останавливался и рассматривал большие фотографии, посвящённые событиям в стране и за рубежом.

Совершенно случайно встретил там Владимира Шульмана. В Москве в это время ходили слухи, будто на автозаводе «ЗИЛ» был взрыв.

Зная, что капитан Шульман, несмотря на пенсионный возраст, работает по линии ГБ на автозаводе, Котельников спросил его, правдивы ли слухи.

Владимир Исаакович неожиданно вспылил:

– Я считал тебя серьёзным парнем, а ты несёшь такую чушь! Кто осмелится у нас пойти на диверсию, да ещё на таком заводе! Соображаешь?

Юрий не ожидал столь резкого ответа:

– Извините, Владимир Исаакович, но дошёл до меня такой слух, и я, естественно, расстроился. Тем более знал, что вы там бываете. Хорошо, что это оказалась выдумка. Но вы так набросились на меня, будто я виноват в этих слухах.

Шульман понял, что погорячился. Постепенно перешли на житейские новости. В частности, он высказал опасение относительно Абакумова. Признался, что в случае его прихода к власти в наркомате ему, Шульману, не поздоровится.

– Дело времён строительства стадиона «Динамо», – уточнил Шульман. – Я тогда – член бюро и инициативной группы – был против привлечения Виктора Абакумова. Он это наверняка помнит. Его тогда обсуждали на бюро за поведение с девицами и влепили выговор. А человек он мстительный. В случае его перехода на высший пост руководителя органов мне конец.

– Других забот у него нет, что ли? – заметил Юрий. – К тому же всё это было давно, он наверняка забыл.

Они расстались. Однако осадок от бурной реакции Шульмана в тот вечер напомнил Юрию приземление Шульмана и капитана Викторова на парашютах в тылу врага.

Накануне их прилёта Котельников получил из Москвы радиограмму, где было коротко отмечено, что Школьник (Шульман) передаст то, что ему поручено, и вроде бы будет помогать. В чём конкретно, не говорилось. Для прибывших были приготовлены места в одной из землянок.

На следующий день после их приземления Котельников, естественно, ждал прихода капитана Школьника. Но тот не показывался. Доктор Бронзов, заглянувший в землянку радиосвязи, многозначительно улыбаясь, вскользь промолвил:

– В штабе идёт «самогонная обработка» посланцев наркомата.

Котельников молча пожал плечами. Явно недовольный. Были слышны доносившиеся голоса, смех и прочее: там «забивали козла». Проигравший, по словам Бронзова, получал «штрафные» чувствительные щёлчки по лбу. Видимо, они были болезненны: доносился крик изрядно подвыпившего проигравшего вперемежку с хохотом всех присутствовавших.

Капитан Школьник появился во второй половине второго дня. Котельников принял его подчёркнуто холодно и не постеснялся высказать своё мнение о его отношении к поручению наркомата.

– Не представлял себе такого отношения к поручению с вашей стороны, товарищ капитан. Понимаю, накрытый стол – это хорошо. Спасибо, что хотя бы по истечении вторых суток вспомнили о деле. Вы должны кое-что передать или сообщить мне?

Капитан Школьник извинялся, ссылался на задержку командованием бригады, уделившим столь большое внимание ему и капитану Викторову.

Видимо, пребывая ещё под влиянием очередного застолья с опохмелением и услышанного в свой адрес замечания, капитан вдруг сказал, что у него есть сын, которого также зовут Юрий. Выразил опасение, что здесь, по всей вероятности, ему подстроят кончину. При этом расплакался.

Котельников, естественно, его разубеждал и одновременно жалел. Было Школьнику где-то под пятьдесят. А может быть, и больше.

Капитан Викторов исполнял должность заместителя начальника разведки. Оставался при штабе бригады. Производил впечатление нормального человека, немного замкнутого, серьёзного и почему-то постоянно озабоченного. С Котельниковым отношения у них были «постольку-поскольку». Немногословные, рабочие.

Со Школьником подружился доктор Бронзов. Оба нашли много общего в свободное время за игрой в карты.

Котельникова карточная игра не привлекала. Он знал только, что есть «туз», женщина – это «дама», а мужчина «король» или «валет».

Месяца через полтора-два Школьник неожиданно улетел в Москву. Викторова перевели в другую бригаду.

В Москве они встретились, и их отношения стали более близкими, чем во вражеском тылу. Поскольку те, кто общался с начальником разведки, вынуждали его помощника вести себя поосторожнее, избегать праздных встреч и тем более по заведённому порядку посещать место, где происходит обмен связи с Центром. Оно было в некотором смысле «запретной зоной» для посторонних. Даже для, так сказать, своих.

Котельников знал, что настоящая фамилия побывавшего в тылу врага Школьника – Шульман. Старейший чекист. Некогда был инициатором строительства стадиона «Динамо» в Москве, одним из вожаков комсомольской организации ОГПУ.

Доктор Бронзов звал его «дядя Володя». Позднее, в Москве, перенял это обращение и Котельников. Они многократно виделись, Котельников даже был на торжестве, устроенном в день рождения его сына Юрия. Иногда встречались и отмечали вдвоём День Победы. Как правило, в ресторане «Астория». В течение всего сорок пятого года Котельников был прикреплён ведомством к этому ресторану. В это время там также столовались служащие Моссовета. Это на улице Горького, рядом с ныне закрытой гостиницей «Центральная», тогда называвшейся «Люкс», почти рядом с Елисеевским гастрономом. Гостиница предназначалась только для высших работников Коминтерна. Там проживали Тито, Ракоши, Влахов с отцом, известным партийным деятелем той же Югославии, а также другие главы компартий стран, территория которых была оккупирована нацистами… У входа в гостиницу дежурил мужчина в штатском с кобурой на поясе. Вход посторонним был запрещен. Пропускали только с согласия проживавших.

Но с тех пор как дядя Володя резко откликнулся на вопрос Котельникова о взрыве на автозаводе, их отношения несколько поостыли.

Вскоре стало известно о назначении Абакумова руководителем органов Государственной безопасности. Спустя некоторое время Юрий вспомнил об опасениях Шульмана. Позвонил ему. Трубку взяла жена Вера Ивановна. Она тогда работала секретаршей министра внутренних дел СССР. Поздоровавшись, он спросил, дома ли Владимир Исаакович.

– К сожалению, его нет и никогда уже не будет…

– Как понять «никогда»? Что-нибудь случилось?