Я села на парапет и стала ждать чего-то. Рауль склонился надо мной, высокий и таинственный в лунном свете.

«Высокий, темноволосый и прекрасный...» В голове у меня звучали эти слова — знакомый до тошноты романтический штамп; я подумала, что возненавижу его с первого взгляда.

— Вы ушиблись? — резко спросил Рауль.

— Нет.

— Я не сбил вас?

— Нет.

— Даже не задел?

Я дрожащими пальцами поправляла пальто.

— Не... нет.

— Вы уверены, что все в порядке?

— Да. Я... да. Благодарю вас.

Немного успокоившись, он резко выдохнул. Потом спросил немного менее резким, но все еще сердитым тоном:

— Тогда, может быть, вы будете настолько любезны, что объясните мне, какого черта вы стояли в туман на самой середине дороги? Еще немного — и попали бы под машину. Вы были чертовски близки к гибели, и, честное слово, сами были бы виноваты.

Я испытала легкий шок. К тому же я не привыкла служить мишенью для таких крепких выражений. Я перестала разглаживать пальто и, подняв голову, посмотрела прямо в глаза Раулю.

— Эта дорога — частное владение, и я имею полное право стоять посреди нее, сидеть или даже лежать, если захочу! Я не ожидала, что вы приедете; просто забыла! И во всяком случае, вы не имеете права ехать с такой скоростью, частное владение это или нет!

Наступила пауза. У меня было впечатление, что Рауль как-то удивлен и обескуражен. Потом он мягко сказал:

— Я делал всего пятьдесят и знаю дорогу как свои пять пальцев.

— Пятьдесят! — Голос мой прозвучал визгливо, и я возненавидела себя за это. — Что за... ах, конечно, пятьдесят километров.

— Что же еще?

— Все равно это слишком большая скорость, да еще в такой туман!

— Я прекрасно видел дорогу, а машина садится на поворотах, как наседка на яйца.

Он говорил немного насмешливо, и это рассердило меня еще больше.

— Ваша наседка меня чуть не задавила, — резко сказала я.

— Знаю. Но я не ожидал, что в это время кто-то будет стоять на мосту...

Он внезапно остановился, насмешка в голосе стала еще более ощутимой:

— Черт возьми, почему я должен стоять здесь на дороге и оправдываться в том, что не переехал вас? Может быть, теперь вы все же окажете мне любезность и объясните, почему, как сами только что сказали, имеете полное право стоять — или лежать? — на середине именно этой дороги, являющейся частным владением? Знаете, это ведь мое... это владение Вальми.

Я была занята тем, что вытирала о носовой платок испачканные в грязи руки.

— Да, — сказала я. — Я здесь живу.

Рауль удивленно поднял голову, и я заметила, что он немного сощурился, разглядывая меня в слабом лунном свете.

— Да, конечно, — сказал он. — Но вы ведь не одна из...

— Служанок? — подсказала я. — До некоторой степени. Я гувернантка Филиппа.

— Но мне сказали, что найдут для него английскую девушку, — медленно произнес Рауль.

Эти слова были словно удар в солнечное сплетение. Только сейчас я поняла, что весь наш разговор шел на французском. Буквально выбитая из колеи, я отвечала ему, не задумываясь, на том же языке, которым он заговорил со мной.

— Я... я забыла, — сказала я еле слышно.

— Так вы англичанка? — очень удивленно спросил он.

Я кивнула:

— Линда Мартин из Лондона. Я здесь уже три недели.

— Тогда разрешите поздравить вас с успехами в изучении французского языка, мисс Мартин.

Голос его звучал немного сухо.

После второго шока я окончательно потеряла самообладание. Неприязнь, которая послышалась мне в голосе Рауля, так напоминала мне Леона де Вальми, что неожиданно для себя я сказала жалобным тоном:

— Вы прекрасно понимаете, что я научилась говорить по-французски не за эти три недели, мсье де Вальми, поэтому не стоит оскорблять меня после того, как чуть не убили.

Это было явной несправедливостью, и я ожидала, что он ответит мне так, как я того заслуживала. Но он лишь сказал:

— Простите. Как вы думаете: вы можете идти? Мне не следовало задерживать вас разговорами. Вы, наверное, все-таки здорово ушиблись. Сядьте в машину, я отвезу вас домой.

Как и отец, он умел обезоружить... Я помимо воли послушно соскользнула с парапета и встала на ноги; он поддержал меня, взяв за локти.

— Все в порядке, — сказала я.

Но, попытавшись сделать шаг к машине, я почувствовала, что колени все еще дрожат, и была очень благодарна Раулю за помощь.

— Вы хромаете. Наверное, вам больно ходить,— быстро сказал Рауль.

— Вы тут ни при чем, — успокоила я его. — Я поскользнулась и упала, когда хотела отбежать в сторону. Наверное, ободрала коленку, и только, уверяю вас. Честное слово, это все.

— Ну вот что, думаю, чем скорее я отвезу вас в замок и дам что-нибудь выпить, тем лучше. Боюсь, вам придется войти со стороны водителя. Другую дверцу сейчас нам не открыть.

Да, он был прав. Длинная машина, пытаясь обогнуть меня, скользнула по мокрому асфальту и съехала на самую обочину дороги за мостом. Дорога в этом месте переходила в залитый жидкой грязью травянистый склон, к счастью не очень крутой, но все же машина довольно сильно накренилась.

Я с виноватым видом посмотрела на машину, потом перевела глаза на бесстрастное лицо Рауля де Вальми:

— А машина... машина ведь не повреждена?

— Не думаю. Подождете на дороге, пока я ее поставлю как следует, или сядете в машину?

— Если вам все равно, мне кажется, я лучше сяду.

— Конечно.

Он открыл ближайшую дверцу, и я протиснулась внутрь, правда с трудом, потому что колено почти не сгибалось, и уселась рядом с водителем. Наклонившись над панелью управления, он нажал на что-то внизу, в темноте. Раздался щелчок, и передние фары зажглись, осветив простирающийся перед нами склон и первый поворот зигзага дороги — зубчатую белую стену камней и деревьев, не дальше чем за шесть футов от переднего бампера.

— Одну минуту.

Рауль даже не взглянул вперед. Захлопнув дверцу, он обошел машину сзади.

Я закрыла глаза, чтобы не видеть возвышавшийся перед глазами каменистый склон, и откинулась на мягкую спинку сиденья, стараясь успокоиться. Машина была большая и роскошная, сидеть было удобно, несмотря на то что она сильно наклонилась. Слабо пахло сигаретами и дорогой кожей. Я снова открыла глаза. В отраженном свете белесых скал черным лаком блестел длинный капот автомобиля. Сколько же под ним лошадиных сил! Я вспомнила, как описывала эту машину миссис Седдон: «Длинная, как океанский лайнер, с гудком, как трубы Судного дня». Интересно, какой счастливый номер выпал Раулю де Вальми...