особенно твой экипаж. Ты сказала, что мы встречаемся? Я правильно понял? Вчера я просил у тебя прощения, но даже это не впечатлило тебя. Ты знаешь мое отношение к тебе, и, кажется, я знаю твое, но только что за завтраком ты сказала всем, что мы встречаемся. Так мы встречаемся?!

Девушка ошарашенно смотрела на него, не зная, что сказать. Но слова вдруг сами стали рваться наружу:

– Нет… – Но тут же передумала: – Да. Я хотела, чтобы они поверили в это, и, кажется, сработало.

От волнения она закусила нижнюю губу, это заставило ее замолчать. Голова взрывалась от мыслей. Их была тысяча. Она молча открыла дверь в свою комнату – коридор по-прежнему не лучшее место для таких разговоров.

Нахмурившись, Патрик зашел следом и прикрыл за собой дверь. Где-то в глубине зажглась маленькая звездочка надежды на возобновление отношений. Но он не доверял этой вспышке. Это было бы слишком просто.

– Зачем тебе это?

Вопрос, на который она никогда не даст ответ.

– Нина поспорила на деньги. Я солгала про нас с тобой, чтобы она выиграла. – Оливия сделала шаг навстречу пилоту, подходя к нему слишком близко. – Еще вчера я хотела сказать тебе… – Девушка вздохнула. – Нет, не вчера. Два месяца назад я должна была сделать это, но трусость не позволяла мне посмотреть тебе в глаза и сказать то, что ты не хотел бы услышать. Черт! – выругалась Оливия, слегка нахмурив брови. Все ложь. Все до последнего слова. Она и не думала об этом. Она вообще не думала о Патрике. За эти месяцы, кроме Даниэля, она не вспоминала никого. – Я не хотела тебя обидеть, но я никогда тебе не лгала, говоря, что у меня нет к тебе чувств. Я думала, что они появятся, но этого не случилось. Твой поцелуй… – Оливия опять запнулась, переплетая и сжимая пальцы. – Я испугалась. Мне показалось это большой ошибкой.

Девушка зажмурилась, думая над тем, что совершила ошибку гораздо худшую, и не одну. Но она не чувствовала вины. Она спала со своим капитаном, ни капли не жалея об этом. Только Даниэль. Он касался ее, и от его прикосновений она таяла, забывая собственное имя и имея только одно желание – бесконечно ощущать его дыхание возле своих губ, чувствовать его пальцы на своей коже. Только он и никто другой. Она не представляла себя в объятиях Патрика.

– Это я должна просить у тебя прощения. Не за то, что попросила уйти в тот вечер, не за то, что не отвечала на твои звонки, а за то, что дала тебе надежду. Я не хотела. Прости меня, Патрик.

Пилот опустил взгляд в пол. Все рухнуло. Рухнуло и разбилось вдребезги. Кажется, он даже слышал звон.

– В таком случае мы квиты, – прошептал он. – Но что значит сегодняшняя комедия за завтраком?

– Люди из моего экипажа считают, что я резко изменилась из-за того, что с кем-то встречаюсь. – Оливия улыбнулась, отходя от Патрика. – Нина поспорила, что с тобой. Я решила подыграть, сделать ей приятное. Нам с тобой это ничего не стоит?

Это был вопрос или мольба? Девушка смотрела на него молящими глазами, ожидая ответ. Она хотела его согласия.

– Но ведь это не так. Зачем лгать людям? Уже сегодня мы с тобой попрощаемся и разойдемся, каждый в свою сторону. Что ты скажешь им завтра?

– Что мы расстались.

– Оливия, я не понимаю тебя. Ты и правда изменилась. Вчера, когда я стоял на этом же самом месте, ты не видела меня, потому что в твоих руках был телефон. Ты получала сообщения и отправляла свои, полностью погрузившись в этот процесс. У тебя ведь есть мужчина, не так ли? Это он мешал нашему с тобой разговору. Так скажи им правду. Или правда настолько ужасна, что им не следует ее знать? Кто он, Оливия? Капитан Даниэль Фернандес Торрес?

Девушка слышала только эхо его голоса. Патрик не Нина, не Келси и не Дженнет. Он мужчина, чувствующий соперника. Может быть, поэтому он так быстро увидел то, чего не замечали другие.

– А разве он вернулся из отпуска? – Ложь порождала ложь. Каждое слово, произнесенное ею в этой комнате, было омерзительно лживо. Сколько еще раз надо соврать, чтобы сохранить все и ничего не потерять?

Патрик усмехнулся, вымученно вздохнув.

– Летя с вами двумя из Гамбурга, я успел насмотреться на ваши непростые отношения. Вы могли не замечать друг друга часами, а потом ругаться. Но в итоге все закончилось хорошо. Он прижал тебя к себе, когда ты испугалась залпов фейерверка. Я видел то, на что другие просто не обратили внимание. Ты прижалась к нему, бессознательно ища защиту. Не ко мне, Оливия, не к Дюпре, а к Фернандесу, своему капитану. Это были всего секунды, но тогда я понял одно – можно скрывать чувства, но нельзя заставить подсознание лгать. Рано или поздно оно проявит себя, и правда выплывет наружу. Я желаю, чтобы это произошло как можно раньше. Но больше всего я желаю, чтобы твой разум взял верх, заставив тебя подумать и отказаться от этой связи.

Его слова душили Оливию. Сердце забилось быстрее.

– Ты психолог? – тихо прошептала она, желая больше никогда его не видеть. Ей было страшно.

– Не нужно быть психологом, чтобы видеть это. И нет ничего удивительного в том, что ты изменилась. Все слишком очевидно – капитан вернулся.

Патрик преодолел последние шаги к двери и схватился за ручку, но слова Оливии заставили его замереть.

– Я понимаю, ты расстроен моим отказом. Человек в таком состоянии может придумать самые невероятные вещи. Я не виню тебя в бурной фантазии, но и ты не вини меня в несуществующих отношениях с капитаном.

Он не открыл дверь, вновь поворачиваясь к ней.

– Мои слова – не плод моего воображения, Оливия. Надо быть слепым, чтобы не заметить этой связи. Я провел с вами всего лишь пять часов полета, но за это время успел многое увидеть.

Девушка чувствовала, как напряглась каждая мышца на теле, дыхание стало частым и сбитым, заставляя сердце колотиться сильнее. Она пыталась придумать оправдание, защитить себя, инстинктивно мотая головой.

– Ты не мог ничего видеть, потому что смотреть было не