В первой комнате располагалась приемная, и там я увидел Лори Макс, которая укладывала фотографии в стопки. Когда я вошел, она взглянула на меня и чуть улыбнулась одними губами. Я пожал ей руку и сказал, что надеюсь не быть ей в тягость.

— Наоборот, мы ждем не дождемся, когда вы поселитесь у нас.

Ей что, заплатили, чтобы она это сказала?

Пандора показала мне свое хозяйство. Меня поразило, какой вокруг беспорядок и суета — везде навалены папки с бумагами, телефоны бесконечно звонят, факс без устали извергает новые сообщения.

— А теперь посмотрим твою комнату. Я говорила, она довольно маленькая.

Но комната оказалась просто великолепная. Сразу видно, каких трудов стоило Пандоре обустроить ее для меня. Она все выгребла оттуда и поставила письменный стол, книжный шкаф и мягкий стул. В углу удобно разместился даже маленький холодильник, на картотечном шкафчике стояла электроплитка. А рядом с пресс-папье красовался крохотный разлапистый кактус в глиняном горшке.

— Это чтобы ты не скучал по дому, — улыбнулась Пандора.

Я чуть с ума не сошла, когда мама позвонила и сказала, что в квартире Гари был пожар и он чуть не погиб. Я все представляла себе, что сижу на отпевании и слушаю рассказ священника о том, каким замечательным был мой лучший в мире друг.

Переехав в Лос-Анджелес, я прекратила всякое общение с Гари. Я думала, что, если разом порву эти узы, будет честнее и милосерднее. Но сейчас я чувствовала себя ужасно виноватой. Все, что Гари значил для меня когда-то, вновь вспыхнуло в моей душе.

Я позвонила ему, чтобы узнать, в каком он состоянии. Он сказал, что у него все хорошо, но за этими словами слышалось, как он растерян и подавлен.

Не знаю, что подтолкнуло меня к этой грандиозной идее. Конечно, и чувство вины, и привязанность, и воспоминания о том, что Гари значил в моей жизни. В общем, я перезвонила ему и предложила приехать в Лос-Анджелес. Я устрою ему рабочее место в агентстве, и он сможет заниматься там своими делами столько, сколько ему понадобится.

В тот момент, когда эти слова слетели у меня с языка, я пришла в ужас от того, что сделала. Вечером я позвонила Стеф, чтобы излить душу:

— Я просто ненормальная! Сбежать от Гари в Лос-Анджелес, чтобы потом притащить его сюда! Это же полный бред!

— Никакой это не бред, — ответила Стеф. — Просто вы еще не разобрались друг с другом до конца.

Я долго пребывала в некотором замешательстве, пытаясь понять, что она имела в виду.

Гари приехал неделю спустя. Он робел, ему было неуютно вдали от своей пустыни. Так странно видеть его здесь, в Лос-Анджелесе, в холле моего агентства. Я показала ему, что где, и, кажется, ему понравилось, как я обустроила его комнату.

— Ничего особенного, — сказала я, — но, надеюсь, для работы тебе этого хватит.

— Честно говоря, я хотел спросить, можно ли мне пожить здесь, пока не наладится с работой.

Я оторопела:

— Да как же здесь можно жить? Здесь даже душа нет.

— Я что-нибудь придумаю. Мне много не надо. Главное сейчас как можно больше сэкономить.

Конечно, я сказала ему, что он может здесь поселиться.

Поначалу я никак не могла привыкнуть к тому, что Гари все время находится в агентстве. Я ужасно смущалась и совершенно не понимала, как мне себя с ним вести. Как с бывшим возлюбленным? Как с другом? Соседом? Но Гари с самого начала поставил все на свои места. Он стал жильцом, замечательным жильцом, который может и компьютер наладить, и починить сломанные стеллажи, и даже развозить фотографии, когда необходимо.

Вытащив его в Лос-Анджелес, я чувствовала ответственность за него, и мне хотелось, чтобы он был счастлив здесь. Я звала его обедать, предлагала повозить по городу, пыталась познакомить с возможными клиентами. Клиентам он обрадовался, но все остальное решительно отклонил.

— Успокойся, Пандора, — сказал он. — Я прекрасно справлюсь сам.

Я в этом сильно сомневалась, но знала, как он горд, и не стала настаивать.

По правде говоря, я почувствовала некоторое облегчение, увидев его независимость и самостоятельность. Слова Стеф о каких-то не улаженных между нами делах сильно меня беспокоили, и я хотела избежать лишней близости.

Как-то рано утром я сидела за столом, и вдруг снизу раздался грохот. Лори еще не пришла, и я закричала Гари, чтобы он встал в дверях.

— Не бойся, — добавила я. — В Лос-Анджелесе землетрясения кончаются очень быстро.

Но это никак не кончалось. Грохот сменился вибрацией, и вскоре стало казаться, что на крышу здания садится «боинг». Взглянув наверх, я увидела, что стены офиса начали отделяться от потолка. Я закричала от ужаса.

Гари спокойно прошел по комнате, взял меня за руку и затолкал под стол. Когда наконец здание перестало трястись, я вылезла из-под стола и даже не поблагодарила его, настолько мне было неловко.

Мы вышли в холл, чтобы посмотреть, как дела у остальных. Никого не ранило. Люди собирались на лестнице, рассказывали друг другу всякие ужасы. Это даже приятно — я почувствовала себя своей среди соседей впервые с тех пор, как поселилась в Лос-Анджелесе. Я искала Джона Брэдшоу, но Эммет сказал, что он еще не пришел.

Мы с Гари вернулись в офис, чтобы оценить величину ущерба. Там все оказалось вверх дном, повсюду валялись книги, разбитые стаканы, мебель. Я попыталась позвонить в Палм-Спрингс и сказать родителям, что жива и здорова, но все линии были забиты. Я снова и снова набирала номер, но дозвониться не смогла. У меня началась истерика от мысли, что папа слушает новости по радио и не может до меня добраться. В конце концов Гари подошел ко мне, забрал телефон и положил трубку на рычаг.

— Не доводи себя до безумия, — сказал он. — Позвонишь попозже. А пока давай лучше приведем в порядок офис.

Полчаса спустя я все-таки дозвонилась в Палм-Спрингс, но трубку никто не снял. Я ничего не понимала. Дома всегда кто-нибудь находился. Если мама уходила, оставалась Милли.

— Что-то случилось с папой.

Гари засмеялся:

— Ты вечно чего-то боишься.

В этот момент пришла Лори. Мы с ней обменялись страшилками о землетрясении, а потом Гари взял свою куртку:

— Раз Лори здесь, я могу ненадолго уйти.

В десять утра мама наконец подошла к телефону. Все мои страхи оказались напрасными. Мама вообще ничего не слышала о землетрясении. В Палм-Спрингс было такое прекрасное утро, что они с папой и Милли решили позавтракать в саду. Они не только не смотрели новости, но даже не слышали телефонных звонков. Я почувствовала себя довольно глупо.

Через насколько часов мама перезвонила:

— Никогда не угадаешь, кто только что ушел от нас.