– Возможность есть, у меня в Горячем Ключе есть сестра, – подумав, ответила женщина. – Но… я не хочу никуда ехать.

– Своим нахождением здесь вы подвергаете себя и своих детей опасности. Подумайте хотя бы о них. Пока убийцы и заказчики убийства не будут пойманы, оставаться здесь нежелательно.

– Хорошо, я отвезу детей своей сестре, – произнесла Елена. – Но это уже будет после похорон.

– Вам решать.

– До свидания.

Елена уже собралась уйти, как Артем сказал:

– Я постараюсь доказать вам, что справедливость существует. И что убийцы вашего супруга будут наказаны.

– Ваши бы слова да Богу в уши, – печально прошептала Терентьева. – Как бы то ни было, мужа мне это не вернет.

Павлов ничего не ответил. Собственно, и отвечать было незачем, поскольку Елена по-своему была права.

Воздыхатель

Подходя к подъезду своего дома, Вероника полезла в сумочку за ключами. Она уже была готова прислонить магнитный ключ к контактному считывателю, как неожиданно сзади раздались торопливые шаги, и прямо перед ней возник громадный букет розовых гортензий. Красота цветов моментально заворожила девушку, но ее ноздри тотчас уловили запах дорогого парфюма.

«Артем», – мелькнула у Вероники затаенная мысль, и ей вдруг стало жарко. Она обернулась, и улыбка на нее губах застыла – перед ней стоял Анатолий Яковлев.

«Ну разумеется, – с досадой подумала Соколова. – Откуда тут взяться Павлову, он и адреса-то моего не знает…»

– Добрый вечер, Вероника, – сказал скрипач, пристально глядя на девушку. – Такое ощущение, что этот букет вы ждали от кого-то другого.

Она смутилась, но тут же взяла себя в руки.

– Здравствуйте, Анатолий. Цветы очень красивые, но…

– Что «но»?

Темные пронзительные глаза музыканта смотрели на Веронику в упор, и она машинально отметила, что на ее навязчивом ухажере новые очки в изящной золотой оправе.

– Вам очень идут новые очки, – заметила она, и Яковлев улыбнулся краем рта.

– Так все-таки, что значит ваше «но»? – настойчиво спросил он.

– Я не хочу, чтобы вы обижались на меня, но цветы совершенно некстати.

Худощавое лицо Анатолия оставалось ровным, хотя Вероника видела, что он не ожидал такого ответа. Но она и не собиралась быть особенно вежливой и тактичной с ним.

– Вы не принимаете цветы в принципе? – с обидой в голосе поинтересовался Анатолий. – Или… вы отказываетесь их брать только от меня? Прошу, назовите же причину!

Вероника вздохнула. Анатолию, как человеку, с головой погруженному в искусство, была присуща вычурная манера разговора. Обычно она относилась к этому снисходительно, то сейчас это ничего, кроме раздражения, не вызывало.

– Я бы не хотела сейчас обсуждать это, – отрезала она.

Скрипач, явно растерявшись, переступил с ноги на ногу.

– За все время нашего знакомства мы даже не смогли перейти на «ты», – с нескрываемой грустью произнес он. – Простите, но при общении с адвокатом вы отбросили все церемонии меньше чем за сутки.

Услышав о Павлове, Вероника не смогла удержаться от улыбки.

– Помните кота Матроскина из «Простоквашино»? Он как-то сказал: «Совместный труд объединяет».

– В этом кроется какой-то смысл?

– Павлов кинулся, не раздумывая, в самую гущу трагических событий, – пояснила Соколова. – Он работал киркой, вызволяя людей, бок о бок со мной. Поэтому переход на «ты» произошел сам по себе.

– Но ведь… Я тоже там был.

Анатолий хотел добавить что-то еще, но выражение лица девушки говорило само за себя.

«Это другое», – светилось в ее карих глазах.

– Мне кажется, причина в другом, Вероника, – сказал он. – Смею предположить, что вы разочаровались во мне. Конечно, если брать чисто внешние данные, куда мне тягаться с этим звездным адвокатом, который сейчас в самом расцвете сил!

«Боже, он уже вовсю меня ревнует к Павлову!» – изумленно подумала Вероника. Вслух же она сказала:

– Нет, Анатолий, дело вовсе не в этом. Никто от вас не требует внешности культуриста, у вас другое амплуа. Вы играете на скрипке…

– А Павлов умеет махать киркой, хоть и юрист, – закончил вместо девушки Анатолий. – Это вы хотели сказать?

– Не махать киркой. А в нужный момент предложить помощь, проявить внимание, защитить слабого.

– Значит, мы слабые, – заключил скрипач, и уголки его губ опустились еще больше. – Чего ходить вокруг да около? Я слабый.

– Анатолий… – мягко проговорила Вероника. – Простите, но сейчас вы ведете себя как обиженный ребенок.

– Конечно, на фоне крепкого широкоплечего Павлова я заметно проигрываю. Но я же не виноват, что испытываю к вам самые нежные чувства.

Их взгляды пересеклись, и Вероника с изумлением увидела слезы, блеснувшие в глазах немолодого мужчины.

Он торопливо вытер их рукавом хлопкового пиджака.

– Вы слишком жестоки ко мне, Вероника, – тихо промолвил он. – И даже не представляете, на что я готов, чтобы только удостоиться вашего одобряющего взгляда. В котором будет хоть немного теплоты и участия.

И прежде чем Соколова успела что-то ответить, скрипач встал на колени, прямо на грязный асфальт.

У Вероники глаза полезли на лоб.

– Анатолий, вы с ума сошли, – забормотала она. – Немедленно встаньте! О Господи…

Помедлив, он все же поднялся на ноги. Колени его брюк были темными от налипшей пыли.

– Я прошу вас, Вероника, – жарко зашептал Яковлев. – Умоляю… Дайте мне возможность высказать вам все, что я чувствую… Я займу у вас всего десять минут! А еще я расскажу вам о Павлове! Вы даже не представляете, с кем водите дружбу! Понимаете, он…

От Вероники не ускользнуло, что за происходящим с интересом следили две соседки, стоящие поодаль, и раздражение внутри нее сменилось жалостью.

– Ладно, – сдалась она. – Идемте ко мне. Не к чему устраивать шоу для местных жителей, разговоров и так на неделю хватит…

Анатолий молча протянул ей букет, и Вероника, замешкавшись, все-таки приняла его. Они молча вошли в подъезд, и дверь за ними закрылась.

Планы

Артем обернулся, услышав звук клаксона. Из глянцево-лазурной