Готова ли к такому девственница?

Нет, конечно, потом, когда он обучит её всему, что ему нравится, всему, что она должна знать и уметь, когда чуть созреет, войдёт во вкус…

Но, ящеры его дери, трахаться до темноты перед глазами, до боли в яйцах хотелось сейчас!

И упаси Тиану её человеческие боги попасться ему на глаза.

Да он нагнёт её прямо в саду, в коридоре, на лестнице… И всё испортит.

Слишком многое зависит у женщин от первого раза. Проклятье!

Ему хотелось видеть наутро её счастливые глаза, распухшие от поцелуев губы… Ловить на себе полные восторга, взгляды, видеть, как её аура искрит, выдавая возбуждение, желание продолжить… И уж точно не хотелось читать в её сапфировых глазах страх и упрёк, не хотелось, чтобы она отворачивалась, отводила взгляд… Ждала ночи с ним, как наказания, как повинности…

Проклятье!!!

Да ведь он сейчас думать внятно не способен, не соображает ничего…

Как сдержаться и быть ласковым и нежным с деткой?!

Решено. Он прикажет не выпускать её из комнаты, чтобы не дразнить себя.

А сам пойдёт к остальным.

Перетрахает весь свой гарем, если понадобится, и, скорее всего, не по одному разу.

И только потом, утолив этот лютый, клятый, неистовый голод, начнёт медленно и осторожно смаковать малышку…

Не такое, как ему хотелось, но всё же гениальное решение.

Привычные тела, умелые рты, опыт, знание, что именно и как ему нравится.

И пусть по сравнению с Тианой все они, вместе взятые, пресные, безвкусные, он получит необходимую разрядку. Это то, что сейчас ему необходимо. И не только в его интересах.

…В замке было непривычно тихо.

Вроде всё как всегда и вместе с тем что-то не так.

У Гэла не было ни времени, ни желания прислушиваться к своим ощущениям — иначе бы он удивился раньше времени.

Но дракон не придал значения ни этой непривычной тишине, и, пожалуй, пустоте, ни даже бегающим глазам управляющего.

Кажется, господин Пуре хотел что-то ему сказать. Гэлу было неинтересно. Пусть здесь было хоть светопреставление в его отсутствие, потом. Всё потом. После четверых суток, проведённых на ногах, на пределе скорости и сил, он заслуживает кратковременный отдых. А потом можно и о делах поговорить.

— Ваша светлость…

— Пожар? Наводнение? Землетрясение? Цунами?

— Нет, господин, что вы… В этом смысле всё спокойно. Ваша новая рабыня, бывшая леди ди Суа…

Гэл сцепил зубы.

— Пусть не выходит из комнаты.

Управляющий часто заморгал, явно удивлённый его приказом, но поспешно кивнул. Гэл продолжал:

— Ванну мне. И смену одежды. Никого из наложниц не звать. Я сам спущусь в гарем. И не беспокоить до утра. Это ясно?

— Ясно, господин, — управляющий побледнел, как мел. Подбородок его затрясся. Господин Пуре склонился в три погибели, но спешить, сверкая пятками, выполнять его приказ явно не собирался.

Гэл нахмурился.

— Что не так?! Говори же!

— Это всё ваша новая рабыня, господин, это всё она…

Дракон почувствовал, как сатанеет. Надо было сразу запретить управляющему говорить о ней!

— Ну?!

— Уезжая, вы разрешили ей распоряжаться вашими вещами. Вашей собственностью.

— И?

— Леди ди Суа кое-что продала.

— Ящеры тебя дери! Ты можешь не мямлить? Продала и продала, я сам с ней разберусь. После того, как отдохну. А теперь убирайся.

В вопросах остужения пыла исходящая паром ванна, конечно, не лучшее средство, но она по-крайней мере, расслабит мышцы. И он будет чередовать её с ледяной столько, сколько понадобится. А потом навестит свой гарем.

— Я уйду, ваша светлость. Но, боюсь, остальные ваши пожелания… они невыполнимы.

У Гэла голова шла кругом.

— Что ещё невыполнимо? Можешь ты говорить внятно, в конце концов?

— Ваши наложницы, господин. Их нет в замке.

Гэлу показалось, что он ослышался. Дракон застыл статуей, приподнял бровь. Господин Пуре воспользовался заминкой.

— Леди Тиана ди Суа продала их. Тхарцам. Распродала ваш гарем, ваша светлость.

— Что. Ты. Сказал.

Господин Пуре сглотнул.

— Тхарцам, ваша светлость. Весь. Весь ваш гарем.

От рёва дракона содрогнулись стены, жалобно звякнула хрустальная пробка в кувшине, нервно запрыгала по столу чашка.

Тиана часто заморгала, опустилась, не чувствуя ног, на край аккуратно застеленной кровати.

Она, конечно, ожидала, что лорд О’Валлагхар её за самоуправство по головке не погладит… но… чтобы такое? Ничегострашнее она в жизни не слышала!

И к оракулу не ходи: это из-за неё.

Можно, конечно, попытаться успокоить себя, пофантазировать на тему — а что ещё, кроме её наглости могло так взбеленить дракона… но что-то изнутри подсказывало — дело именно в ней. В том, что она сделала.

Она ожидала, что лорд придёт к ней сам. Ворвётся в комнату, будет рвать и метать… и, конечно, сделает с ней то, для чего она здесь. За эти дни ожидания Тиана, как могла, свыклась с этой мыслью, и, снова и снова вспоминая то, что было в кабинете, почти не боялась. Глупо бояться того, что в любом случае произойдёт.

И, если ей так или иначе предстоит расстаться с девственностью, следует отнестись к этому, как к неизбежности. Теперь только от неё зависит, останется ли довольным дракон. А в её интересах, чтобы остался.

Поэтому волю в кулак, слёзы… никаких слёз. Никакого страха в глазах, дрожащего голоса. Нужно будет — потом порыдает о загубленной девичьей доле. Желательно — на далёком острове. Или даже другом материке. Когда они с Ри обе будут в безопасности. Вот тогда можно. В темноте, ночью, под одеялом. Она всласть нажалеется себя и сделает всё, чтобы Риана избежала подобной участи. А сейчас — нельзя.

Так что, с большего, к гневу дракона она была готова. И ко всему остальному тоже…

Но всё же когда дверь открылась и на пороге возник чуть ли не весь замковый штат служанок во главе с бледным, как мел, управляющим, который даже как будто стал ниже ростом, Тиана облегчённо выдохнула.

— Господин требует вас к себе.

И её тут же закружило в хороводе ловких, умелых рук. Тиана сама не поняла, как её утянули в омывальную, наскоро ополоснули, растёрли рукавицей, пропитанной ароматным маслом, расчесали волосы, одели… если этот ворох летящих лоскутов можно назвать одеждой…

Затем повели по коридорам, лестницам… В этой части дворца Тиана прежде не бывала. Винтовая лестница, ведущая наверх, казалась бесконечной. Тиана задыхалась, колени слабели с каждой ступенью.