Корозов был несколько озадачен таким продолжением разговора. Что же это за плохую весть она принесла? После шапочного знакомства на ресторанном банкете, не более того. Откуда вообще у нее могла появиться для него какая-то весть?

Она, приподнявшись на подлокотниках, извиняющимся тоном произнесла:

— Мне не хотелось бы портить тебе настроение, но, увы, Глеб, приходится, прости, это для тебя важно.

Глебу поначалу пришла на ум мысль, что Еве понадобилась от него какая-нибудь помощь. И он не удивился этому. Обычное явление, когда к владельцу магазинов обращаются за той либо иной услугой. Ева, очевидно, не исключение. Так устроена жизнь. Куда от этого денешься?

Нарлинская как бы ни сразу решаясь начать разговор, взволнованно поерзала на сиденье, потом положила руки себе на колени, погладила их и, наконец, решительно выговорила:

— Твоя жена в опасности! — и повторила. — Ольге грозит опасность!

Кожа дивана зашуршала под Глебом от его движений. Странные слова и как их воспринимать, непонятно. Что бы они означали? О какой угрозе для Ольги идет речь? Он напружинил мускулистое тело. Что это, шутка? Тогда очень неудачная. Плохой шутник из Евы. Его взгляд остановился на лице девушки.

Та смотрела ему прямо в глаза. Его относительно спокойная реакция задела ее. Он не воспринял ее предупреждение так, как она ждала. Эмоционально и шумно. Она надула губы. Что за мужики, им все надо разжевать и в рот положить. О Корозове была лучшего мнения, все-таки известная в городе личность, удачливый предприниматель, но и ему надо втюхивать в мозги, чтобы дошло, что она не шутит. Неужто он не видит, что ей совсем не до шуток? Вспыхнула и категорично выпалила:

— Не спрашивай, какая и от кого, Глеб, этого я конкретно не знаю, но хочу предупредить тебя, чтобы отныне ты не отпускал Ольгу ни на шаг от себя!

Глебу не пришлась по душе такая загадочность, ибо Ева могла б сделать хотя бы намек, подсказать, о каких неприятностях идет речь и откуда предположительно их можно ожидать. Но она закрыла рот и больше ни гу-гу. Все это показалось донельзя ненормальным, если не сказать нелепым. Как в сказке: пойди туда, не зная куда, найди то, не зная что. Как он должен это воспринять? Как вообще нормальный человек обязан на подобное реагировать?

Корозов ничего не сказал в ответ, но в глазах мелькнула короткая усмешка.

Ева вспылила, щеки и уши покраснели, словно ее уличили в обмане. Она видела, что надо как-то объяснить свое предостережение, но не могла, потому что тогда пришлось бы многое раскрыть о своей жизни. Лишь с дрожью в голосе, повторила:

— Это очень серьезно! — вскочила из кресла и начала взволнованно вглядываться в Глеба. — К сожалению, это все, что я могу сказать тебе! Я очень сильно рискую, встречаясь с тобой! Об этом никто не должен знать! Я тебя умоляю, иначе ты погубишь меня!

Глеб верил и не верил ей. С одной стороны, с чего бы вдруг ей прискочить к нему и заниматься враньем, а с другой, ведь не настолько они знакомы, чтобы она решила рисковать собой. Что-то не сходилось во всей этой истории. От кого и почему вдруг Ольге угрожает опасность? Как об этом может знать Нарлинская? В голове ничего не связывалось. Он находился в замешательстве.

Глеб не любил таких неопределенностей, они не давали ответов на вопросы, но и отбрасывать их от себя было бы, по меньшей мере, бестактно по отношению к Еве, а по отношению к Ольге вообще недопустимо.

Девушка подступила близко к нему, присела на корточки и, смотря умоляющим взглядом, положила на его колени свои небольшие ладони, прося, чтобы он не сомневался в ее искренности, наклонила голову:

— Поверь, Глеб, поверь.

Он смотрел на маленькие уши, на волосы, на плечи, на тонкие пальцы и не мог принять окончательного решения для себя. Чтобы вырваться из этой неопределенности, неожиданно спросил:

— Тебе известно, что Романа похитили?

Ева резко отстранилась, поднялась с корточек и как будто ощетинилась:

— Откуда мне это может быть известно? Я не интересуюсь его жизнью!

— Я только что встречался с его отцом, — сказал Глеб. — Он не может найти сына.

— Мне жаль, — проговорила Нарлинская. — Но я знаю лишь то, что много дней не видела его среди зрителей.

— Ты отправила меня в кафе «Оранжевое небо» на встречу с Романом. Откуда ты знала, что он будет находиться там? — спросил Корозов.

Вопрос не поставил Нарлинскую в тупик, она хорошо знала, что рано или поздно Глеб задаст его, и заранее приготовилась. Она актриса, может сыграть любую роль. Выслушав вопрос, Ева сыграла вспышку возмущения, и даже ярость, это было исполнено талантливо:

— Ты подозреваешь меня?! — вскрикнула девушка. — Ты унижаешь меня, Глеб, своим подозрением! Но разве оно не унижает тебя самого? — часто задышала, краснея щеками.

Глеб переждал ее выплеск и продолжил:

— Это не ответ, Ева. Вот сейчас ты предупреждаешь меня об опасности для Ольги, — глянул сурово. — И не отвечаешь, откуда эта информация. Странно все, Ева.

— Все так, все так, Глеб! Но иначе нельзя! Я не могу иначе! Не подозревай меня во лжи! Я сказала правду! А что касается кафе, так перед этим Роман передал мне букет с запиской, в ней предложил встретиться в «Оранжевом небе». Я сразу позвонила тебе. Вот и все! — девушка снова стала ходить по ковру, оставляя на длинном ворсе вмятины от высоких каблуков босоножек.

— Получается, что не все, Ева! — не согласился Корозов. — По-твоему о кафе знали только мы с тобой. Тогда откуда о нем узнали похитители Романа? Я не сообщал им.

Девушка затряслась, изменилась в лице:

— Ты думаешь, что это сделала я? Как ты можешь так думать, Глеб? Разве я дала повод для этого? Зачем в таком случае я бы предупреждала сейчас тебя об опасности для Ольги? Нашел преступницу! Я даже на сцене никогда не исполняла роль преступницы. Вот спасибо! А похитители, откуда угодно могли узнать. Может, Роман сболтнул где-то, может, следили за ним! Не знаю! Но я не обижаюсь на тебя, Глеб. Все мужчины мыслят прямолинейно! Это ведь мужчины выдумали правило, что самый короткий путь между двумя точками, — прямая. А ведь на самом деле в жизни все как раз наоборот.

Корозов завозился на диване:

— И что же, по-твоему, самый короткий путь между двумя точками, если не прямая?

— Все, что угодно, — успокаиваясь, проговорила Ева, — только не прямая. Для меня Роман, это один из моих поклонников и зачем мне знать о его жизни что-то? Я ничего не знаю, и знать не хочу. Он нужен был тебе, я помогла, как смогла, и все. И только, ради бога, не забудь главное, зачем я с тобой сейчас встретилась! А теперь мне надо идти, я не могу задерживаться надолго!

Глеб поднялся с дивана, чтобы проводить ее.

Девушка, отвернулась и пошла к входной двери. Взялась за ручку, обернулась, попрощалась.

Корозов кивнул в ответ.