— Это бессмысленный разговор чисто теоретического плана. Не хочу, чтобы мои слова прозвучали жестоко, но то, что ты делаешь, только расстраивает обоих. К тому же для меня упомянутый эпизод давно в прошлом.

— Я понимаю, тебе больно, ты обижен…

— Ни то ни другое. Я просто хочу, чтобы ты осознала себя человеком, наделенным свободной волей и разумом, и приготовилась пользоваться этими дарами вдали от меня.

— Но я по-прежнему люблю тебя.

— С этим тебе предстоит разобраться самостоятельно. Существует немало широко известных способов уничтожения любви.

— Но я не хочу ее уничтожить! Джулиус, разве ты меня больше не любишь?

— Потрудись говорить потише. И, пожалуйста, вспомни: я никогда не обещал тебе любви и ни разу не говорил, что люблю тебя.

— О господи, ведь это правда. — Слезы не полились, вырвался только хриплый рыдающий звук.

— Мне казалось, что недопонимания не было.

— Я никогда не могла принять это, — сказала она. — О боже мой, боже мой…

— Успокойся. Пожалуйста, помни, что мы на улице. Как тебе хорошо известно, мне неприятны подобные сцены и неприятны женщины, не умеющие справляться со своими эмоциями. Когда-то я считал, что ты к ним не относишься. И полагал, что в этом смысле ты редкость. Я ошибался и приношу извинение за ошибку. В самом начале я объяснил тебе, что любви дать не могу, и ясно дал понять, что предлагаю. Казалось, ты приняла это. Но на деле сочла возможным исходить из допущения, будто я все же испытываю к тебе те чувства, которые ты хотела бы во мне вызвать.

— Именно так все и было, — сказала Морган. — Но оно не могло быть иначе. Я так любила тебя. И ты был со мной. О господи…

— Постарайся взять себя в руки. Повторяю, мне очень жаль, что все это звучит так холодно. Вполне возможно, я огорчен не меньше, чем ты. Но мои рассуждения о чувствах вряд ли тебе помогут. Ты умная женщина, попытайся это понять.

— Я понимаю, — сказала она. — Я понимаю, что это ад. Джулиус, мы владели такими сокровищами, неужели нельзя сберечь хоть частицу? Ты лучшее, что было у меня в жизни. Я понимаю, что ты меня не обманывал. Никогда. Я сама обманывала себя. Но, прошу, дай мне теперь хоть малость.

— Чего ты хочешь?

— Дружбы, поддержки, понимания…

— Это или чересчур много, или опять работа сиделки. Оба варианта для меня невозможны. Удивляюсь, как ты не видишь этого. Прежде казалось, ты меня понимала.

— Я сейчас взвинчена и ничего не соображаю. Давай встретимся снова. Пожалуйста. Скажи, что мы встретимся, и это даст мне силы жить дальше. Я успокоюсь, ко мне вернется благоразумие.

— Бессмысленно. Ты сама признаешь, что больна. И я, безусловно, не в состоянии исцелить тебя, так как являюсь причиной этой болезни.

— Ты должен нести ответственность! Все это твоя вина.

— У тебя начинается истерика. Я спешу и вынужден распрощаться.

— Ты что, отказываешь мне во встрече?

— Да. То, что ты говоришь, относится к драме, которая существует теперь только в твоем воображении. Все в этом мире имеет конец, и в данном случае мы должны его констатировать. Повторяю: я больше не хочу тебя видеть. И когда ты спокойнее проанализируешь ситуацию, то тоже поймешь, что дальнейшие встречи были бы так же бессмысленны и болезненны, как и эта. А теперь давай, не откладывая, расстанемся. Спокойной ночи.

Он зашагал вперед, пересек Драйтон-гарденс и двинулся дальше. Было уже совершенно темно, и его фигура сразу исчезла из глаз, будто проглоченная торопливо скользящими в темноте прохожими. Морган опять побежала, догнала его и схватила за рукав полотняной куртки:

— Джулиус, можно, я пойду рядом, пока ты не найдешь такси?

— Поступай как угодно.

— Джулиус, что мне делать?

— А почему бы тебе не вернуться к мужу? Он показался мне вполне приятным человеком.

— Что?!

Морган остолбенела, и Джулиус, остановившись шага на два впереди, обернулся и посмотрел на нее:

— Теперь в чем дело?

— Подожди, — прошептала Морган. — Он показался тебе… Но ведь ты никогда не видел Таллиса.

— Встретился с ним дня два назад у Акселя. Разве тебе не сказали?

Автоматически переставляя ноги, Морган сделала шаг, другой, и они медленнее, чем прежде, пошли рядом.

— У Акселя, — произнесла она. — Ты видел Таллиса. Бог мой!

— Что тут такого? Он меня не ударил. Даже протянул руку. Почему это тебя так расстроило?

— Протянул руку. — Слезы выступили на глазах у Морган, и она принялась утирать их костяшками пальцев.

— Логичнее было бы радоваться, что мы с ним встретились так спокойно. Повторяю, он произвел приятное впечатление.

— Это… это конец. Прости, я не знаю, что говорю.

— Удивительно, почему они промолчали. Руперт наверняка был в курсе.

— Извини. Думаю, я пойду обратно. А Таллис знает, что я здесь?

— Да.

— Кто сказал ему?

— Аксель, — после легкой заминки ответил Джулиус. — Ну же, зачем так плакать? Спокойной ночи.

— Минуту, — сказала Морган. Они стояли на углу Крэнли-гарденс.

— И что теперь?

— Послушай, — начала она. Рот был, казалось, заполнен горечью и болью. — Кое о чем ты не знаешь. Когда я ушла от тебя… когда ты вынудил меня уйти… там, в Южной Каролине, я прихватила с собой сувенир.

— Что ты имеешь в виду?

— Беременность.

Джулиус судорожно сглотнул. Деревянной походкой отошел прочь и сделал несколько шагов по Крэнли-гарденс. Она пошла рядом, стараясь заглянуть ему в лицо.

— И что же дальше?

— Разумеется, я сделала аборт. Это стоило очень дорого. Но я предпочла обойтись без твоих денег.

За движущимся бордюром окутанных темнотой фигур с шумом неслись потоки транспорта. После паузы Джулиус произнес:

— Ты смотришь на изничтожение ребенка как на финансовую операцию.

— В то время все именно так и было. — К ней подступила, готовясь вот-вот захлестнуть, волна горя.

— И тебе не пришло в голову посоветоваться со мной о судьбе моего ребенка?

— Я не думала, что для тебя это важно. — Никогда, ни одной секунды она так не считала.

Джулиус помолчал. Потом пробормотал:

— Повтор, — и, повернув, пошел назад, в сторону улицы с оживленным движением. Пройдя немного, спросил: — Это был мальчик?

— Я не узнавала. Для меня это не имело пола. Казалось просто болезнью, с которой необходимо расправиться.

Свободное такси медленно подъезжало в перекрестку. Джулиус подал знак, и оно затормозило у тротуара. Сказав «Брук-стрит» шоферу и «Доброй ночи» Морган, Джулиус захлопнул дверцу. На светофоре загорелся нужный свет — и машина отъехала.