– Понятно, – торопливо подтвердил я и нисколько не покривил душой, тем более что Мисси была настроена в отношении меня очень решительно и, кажется, ни с кем делить не собиралась. Мисси так Мисси, подумал я. У каждого своя Мисси, своя миссия.

Мисси нисколько не стеснялась и при всех обнимала меня за шею, резко, сильно, будто проводила силовой прием. Она прижимала меня к своей груди, к тому месту, где на футболке был нарисован пеликан, и с размаху целовала в губы, причем так энергично, что мне казалось – меня вот-вот засосет в ее огромную мясную утробу. Ее грубые поцелуи сопровождались сочными звуками, которые обычно издает вантус, и оставляли меня совершенно равнодушными. Зато сильные крупные руки почему-то дико возбуждали и заражали безволием, безразличием ко всему окружающему. Чтобы отвлечься, я пытался говорить и пересказывать несвежие, но зато проверенные анекдоты, и тогда Мисси с силой отталкивала меня, так что я почти терял равновесие, отстранялась в восторженном изумлении и принималась громко, заливисто хохотать, выкрикивая одно и то же слово:

– Amazing![10]

Зачем-то завели разговор об американских писателях, о том, почему они в начале XX века уезжали в Европу. Я сказал, что в Европе не так позорно быть писателем, но Мисси мне возразила:

– Fuck off… It’s just a matter of sex. United States is not a good place to fuck and enjoy sex, – она повернулась к Соне – Сунь Хун, – isn’t it? Europe is more appropriate[11].

Я в ответ подобострастно захихикал, а Джек только невозмутимо качнул головой.

– This is my philosophy![12] – Мисси с силой шлепнула рукой по полу. Стоящие рядом тарелки и бокалы дружно зазвенели, но она даже не обратила на это внимания и, обернувшись ко мне, объявила: – I’d like to know Russian philosophy! I know while under communists you were not allowed to have one[13].

– Мисси, видишь, – философ, – безучастно пояснил Джек по-русски. Его немигающие рыбьи глазки вдруг сделались веселыми. – Как и все выпускники либеральных американских колледжей. Понятно? Давай спроси у нее, как она понимает проблему категорического императива…

Я невольно засмеялся. Соня – Сунь Хун – тоже улыбнулась; кажется, впервые за весь вечер.

– Папаша у этой Мисси знаешь кто? – прошептал мне Джек на ухо.

Я не знал. Фермер, наверное?

– Дурак, что ли? – хохотнул Джек. – Директор холдинга, прикинь! – Джек щелкнул в воздухе своими детскими пальчиками. – В церкви, наверное, каждое воскресенье выстаивает и своего лютеранского Бога молит, а она ездит по всей Европе и куролесит. Видишь? Прикинь, как им в этих колледжах мозги засрали!

Я подумал: странно все это слышать от Джека. Мне даже показалось – он проник в мои мысли, даже за них, в какую-то область, куда я сам не решался заглядывать.

– Gentlemen! What the fuck are you talking about? – громко перебила его Мисси и повернулась ко мне. Она оттянула футболку у шеи указательным пальцем и подула себе за пазуху. Ее веснушчатое лицо покраснело. – What’s your name by the way?[14]

Я решил это проглотить и фальшиво ей улыбнулся:

– Andrew… – и добавил нараспев: – What’s in a name? that what we call a rose by any other name would smell as sweet…[15]

– Amazing! – воскликнула Мисси и больно обхватила меня за шею. – You’re a fucking poet, aren’t you? Your own lyrics?[16]

– Yes, – иронически подтвердил я.

Соня – Сунь Хун – укоризненно покачала головой.

Мисси вдруг принялась выбрасывать пальцы, как это делают адвокаты в голливудских фильмах:

– I fucked a Frenchman, a Spaniard, a Dane, an Italian, a German, a Japanese, a British… but never a Russian. Never ever! Amazing![17]

– You should get used to passive constructions, – ехидно заметил я. – Since you’re a lady[18].

Джек предостерегающе поднял вверх маленький пальчик, видимо, испугавшись скандала. Но Мисси всего лишь укоризненно посмотрела на меня, недовольно дернула плечами. Ее большие груди приятно колыхнули изображение пеликана на футболке.

– You’re fucking misegynist[19], – она поднялась с пола и, сделав мне глазами подзывающий знак, направилась к двери.

Я зачем-то виновато посмотрел на Соню – Сунь Хун. Она сидела с отсутствующим видом. Я поднялся, почувствовал, что затекли ноги, и еще подумал: все это как-то слишком уж быстро. Черт его знает, что у этих американцев в голове. Еще возьмут и обвинят в харассменте… Доказывай потом в наручниках, что все было по обоюдному…

– Иди, Андрюха, иди! – махнул рукой Джек. В воздухе мелькнула его детская ладонь с крошечными пальцами. – Больно не будет. Мисси – наш человек… Не посрами Россию! Спальня – налево…

Мисси сделала несколько шагов к двери, взялась за ручку, но вдруг застыла на месте и повернула голову. Я едва на нее не налетел.

– No blowjob! You’ve got it I believe?[20]

Я наморщил лоб и спросил, что это значит.

Все дружно расхохотались. Даже Соня – Сунь Хун.

– Amazing! – воскликнула Мисси и крепко обхватила меня за шею: – Well, if I’ve got to… I’ve got to[21].