— Вы будете принимать гостей в серебряном салоне, — продолжал Лусиус. — Я так и вижу, как вы расставляете там цветы. Красные розы на серебристо-сером фоне стен. Будете ходить по аптекарскому огороду, и у вас в чулане будут храниться баночки и бутылочки с лечебными смесями и бальзамами на все случаи жизни. Вы будете сидеть во главе стола, а ваши гости — есть с золотых тарелок и пить из хрустальных рюмок, украшенных фамильным гербом. И из этих окон вы будете наблюдать за тем, как ваши дети удят рыбу в озере или играют в мяч на лужайке, а рядом с ними с веселым лаем резвятся собаки…

— Мое будущее не с Рудольфом, не с Рудольфом!

Эти слова сами слетели с губ Теи, и как только она произнесла их, Лусиус стремительно обернулся к ней. На его лице появилось такое выражение, какого она никогда прежде не видела.

Казалось, целую вечность они смотрели друг на друга, стоя в разных концах комнаты, а потом он вдруг оказался рядом с ней и заключил ее в объятия. Трепеща, она прижалась к его груди, не сводя с него глаз. Ее прелестные губки полуоткрылись, словно в ожидании поцелуя. Он смотрел на это безупречно красивое лицо, которое теперь, освещенное внутренним светом, казалось еще прекраснее. Наконец глухим от волнения голосом Лусиус проговорил:

— Ах, любимая, как я могу с тобой расстаться? Я так тебя люблю!

А потом он приник к ее губам. Он целовал ее, как человек, который, погибая от жажды, вдруг почувствовал на губах живительную влагу. Они льнули друг к другу в неистовом блаженстве, будто их охватило божественное пламя и увлекло с собой в светоносный рай. Они страстно обнимали друг друга, испытывая восторг от этой близости, но зная, что опасность нависла над ними дамокловым мечом.

— Дорогая… любимая! — прерывисто шептал Лусиус, и губы его снова и снова приникали к сияющим глазам Теи, к ее порозовевшим щекам, к нежному округлому подбородку…

А потом он прижался лицом к душистой атласной шейке, и девушке показалось, что еще немного — и она потеряет сознание от того сладостного восторга, который пробуждало в ней его прикосновение.

— Моя радость, моя любимая! Я мечтал о тебе так давно! — повторял он снова и снова.

Она робко обвила руками его шею.

— Я… люблю тебя. Милый, я тебя люблю!

Она прошептала эти слова у самых его губ, а потом их губы снова слились в поцелуе.

Тея не знала, сколько времени они стояли, околдованные своей новообретенной любовью. На короткое время они забыли обо всем. Уайтхолл был где-то далеко… Или его вообще не было? Лусиус увлек ее в тот волшебный мир, где они были только вдвоем, где, кроме них, существовала только их любовь.

В камине затрещало полено, и этот звук заставил Тею опомниться. Она чуть отстранилась от Лусиуса и воскликнула:

— Милый, тебе грозит опасность! Сюда в любой момент могут нагрянуть солдаты. Я не могла приехать к тебе сразу же, как узнала о намерениях сэра Филиппа, потому что вечером должна была присутствовать на королевском обеде. Они быстро доберутся сюда, если во главе отряда окажется человек, который знает дорогу. Тебе надо уехать! Предупреди своих людей, пусть седлают коней.

— Как я могу сейчас уехать? Что для меня все опасности, если ты любишь меня!

— Ах, милый, будь благоразумен! — взмолилась Тея. — Если тебя арестуют, я буду умолять, чтобы меня тоже арестовали. Если ты должен будешь умереть, я умру вместе с тобой!

Казалось, ее слова наконец заставили Лусиуса понять, что опасность, о которой его предупреждали, действительно близка. Он снова привлек ее к себе, поспешно поцеловал, а потом повернулся к двери и, открыв ее, крикнул в темный коридор:

— Джек, иди сюда!

Гулко раздались шаги, и вскоре в дверях появился Джек.

Он был немного похож на Гарри, только крупнее, и волосы у него были темно-рыжие и кудрявые.

— Предупреди остальных. Надо немедленно уезжать, — сказал Лусиус. — Постарайтесь по возможности скрыть следы нашего пребывания. Пусть думают, что в доме никто не живет.

— А огонь в камине? — спросила Тея. — Если в комнатах разжигали огонь, значит, здесь кто-то был!

— Придется рискнуть. Готовь коней, Джек.

— Хорошо, милорд.

Джек выбежал из библиотеки, а Лусиус молча смотрел на Тею.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

Она знала ответ, но, как всякая женщина, хотела еще раз услышать.

— Я думаю, — тихо отозвался он, — что на свете нет человека счастливее меня. Мне просто несказанно повезло!

Она протянула к нему руки, лицо ее засияло от счастья.

Но, не успев подойти к возлюбленному, она замерла неподвижно, заледенев от ужаса.

Они оба услышали этот звук одновременно: отряд солдат шагал по аллее к дому.

На секунду у них перехватило дыхание. Тея заговорила первой, и голос ее напряженно дрожал:

— Это солдаты! Уходи, уходи скорее!

— И оставить тебя здесь? — возмутился Лусиус.

— Ну конечно! Ну и что, если они меня здесь обнаружат? Это мой дом! Я приехала сюда, чтобы вспомнить о прошлом. Это объяснит и почему здесь огонь, и почему у комнат жилой вид.

Лусиус продолжал колебаться, но Тея повторила:

— Ах, уезжай, любимый! Уезжай скорее!

Выражение лица у него немного изменилось, и она поняла, что он готов поддаться на ее уговоры.

— Подумай о Джеке! — напомнила Тея. — Гарри умрет, если его арестуют. Подумай об остальных! Без тебя они не уедут.

Этот призыв помочь тем, кто полагался на него, был услышан. Лусиус взял свою шляпу и стек со стула, и хотя испуганной Tee казалось, что солдаты уже совсем близко, он повернулся к ней и снова заключил ее в объятия.

На одно блаженное мгновение их губы слились в поцелуе, их сердца бились в унисон. А потом Лусиус исчез. Дверь библиотеки закрылась за ним, его быстрые шаги послышались в коридоре, постепенно затихая, а потом все смолкло. Тея стояла, чутко прислушиваясь, ни на минуту не забывая, что отряд подходит все ближе.

Прозвучала отрывистая команда, и хотя Тея не разобрала слов, она решила, что солдаты окружают дом.

Успеет ли Лусиус скрыться? Конюшни находились за домом, так что Тея догадывалась, каким путем он пойдет: по длинной галерее, где они с Ричардом играли детьми и которая упиралась в помещения для прислуги. Оттуда дверь вела прямо на конюшенный двор, над которым высилась голубятня, где целыми днями сладко ворковали белоснежные птицы.

Хорошо знающий дом человек мог добраться до конюшен всего за пару минут. А потом ему останется только вывести лошадь из стойла и выехать со двора через северные ворота.

Там деревья сразу укроют беглеца.

Но Тея понимала, что часть отряда могли отправить заранее, чтобы занять конюшню. Это было бы весьма предусмотрительно. Без лошадей разбойникам вряд ли удалось бы скрыться. Если лошади не были оседланы, на то, чтобы затянуть подпруги и надеть уздечки, понадобилось бы время. А вдруг Лусиус не сумел предупредить своих людей? Без них он не уехал бы. Скорее дал бы арестовать себя, чем предал тех, кто ему доверился.