прохождение… Наконец настал наш черед. Зарокотали двигатели, загрохотали по брусчатке танки. С волнением и гордостью смотрели мы на проходившие боевые машины. Мы понимали – танки эти станут серьезным подспорьем для защитников столицы. Ну а по цифре 31 – номеру бригады – было видно, что задача по формированию танковых частей решается успешно, в должные сроки.

Парад заключали тяжелые КВ, шедшие повзводно, по два танка в ряд. Вот уже и последний взвод миновал Мавзолей. Облегченно вздохнув – все прошло должным образом, – мы уже собирались покинуть свой пост, как вдруг увидели, что со стороны храма Василия Блаженного в нашу сторону движутся… два КВ! Остановить идущий по-боевому, с закрытыми люками танк – дело непростое. Тем более в условиях, когда снегопад ограничил до минимума и без того очень небольшой сектор обзора командира и механика-водителя. Все же совместными усилиями мы смогли задержать этот взвод почти против самой гостиницы «Москва».

Что же произошло?

В конце площади танки встречала группа приема. Конечно, к завершению парада все изрядно намерзлись, промокли. Когда показались последние боевые машины, один из командиров не придумал ничего лучше, как поторопить экипажи. В руке у него, как положено, было два флажка – белый и красный – и он махнул ими по ходу движения. Мол, поторапливайся! А взводный, лейтенант, только-только закончивший училище, понял команду буквально, как учили: сигнал «все кругом». Хотя он удивился, но по неопытности решил: раз командуют, значит, так и надо. Взвод двинулся обратно. К счастью, трибуна Мавзолея была уже пуста.

Когда мы добрались в ГАБТУ, то сразу были вызваны к генералу Федоренко. Ждали взбучки, но Яков Николаевич принял нас очень хорошо, высоко оценил действия танкистов на параде, от имени Верховного объявил благодарность. Конечно, мы доложили о происшествии, но генерал посоветовал не падать духом, ничего страшного не произошло…

Да, несмотря на некоторые мелкие огрехи, парад прошел благополучно. Самым убедительным свидетельством тому стали звонки с фронтов, из управлений начальников бронетанковых и механизированных войск – прямой репортаж о параде транслировался по Всесоюзному радио. Мне, как комиссару управления, звонили в короткие промежутки между напряженнейшими кровопролитными боями командиры-танкисты. Они говорили, что это просто знаменательно, что, несмотря на все трудности, 7 ноября была соблюдена славная традиция военных парадов на Красной площади. Значит, есть еще резервы у Красной армии, несокрушим ее боевой дух, уверены в победе советское правительство и руководство партии большевиков. В общем, сильная Россия-матушка!

Таково было общее мнение.

Все же, несмотря на мужество советских воинов, героические усилия защитников Москвы, противник продолжал движение вперед. 15 ноября возобновилось наступление гитлеровцев на город, обстановка резко усложнилась. 16 ноября генерал Федоренко собрал у себя руководство всех управлений, подчиненных ГАБТУ, сориентировал нас в обстановке:

– Товарищи! На сегодняшний день положение, пожалуй, в шестнадцать раз тяжелее, чем было всего месяц назад – 16 октября…

Дату эту Яков Николаевич назвал не случайно: в тот день в Москве была начата частичная эвакуация.

Прямо скажем, организована она тогда была не блестяще…

Возвращаясь в Москву из очередной командировки, я увидел на шоссе лавину машин, двигавшихся в сторону Горького. Сначала автомобили шли в один ряд, потом в два, в три, и, наконец, машины пошли в четыре ряда, полностью запрудив шоссе. Нам пришлось съезжать на обочину, пробираться вдоль шоссе, так что в Москву приехали мы уже под покровом ночи. А на магистрали образовалась громадная пробка, которую долго-долго растаскивали прибывшие военные регулировщики. Словом, как мы тогда говорили, «великий драп, официально именуемый частичной эвакуацией», проходил с большим трудом…

На совещании каждый из нас получил задание отправляться в АБТ-центры, в места формирования бригад, чтобы проверить, в каком состоянии они находятся, чем снабжены машины, как экипированы люди. Нужно было уяснить также степень обученности и подготовленности экипажей, определить, сколько времени потребуется для того, чтобы каждая часть, каждое подразделение было готово к вводу в бой. Своим присутствием, работой на местах мы должны были мобилизовать как руководство, так и личный состав подразделений на быстрейший ввод бригад в строй.

Ускорить этот процесс необходимо было потому, что под Москвой враг снова перешел в наступление – оказалось, это было его последнее наступление, последняя попытка прорвать нашу оборону. Тем временем советские войска готовились к контрудару. А для этого нужны были танки.

Находясь в АБТ-центрах, мы должны были не только обеспечить скорейшее формирование бригад, но и полное их укомплектование: экипировать людей, полностью обеспечить по нормам, а где можно – и сверх норм – боеприпасами, горючим, продовольствием. Ведь впереди наших танкистов ждали оборонительные бои и решительный переход в наступление.

Я выехал в Горьковский АБТ-центр, к полковнику М.П. Шемякину, где дела обстояли не совсем благополучно: установленные сроки формирования не выдерживались. По тому же поводу там уже находился некоторое время генерал М.Д. Соломатин, вскоре и назначенный начальником этого центра.

Работа наших товарищей принесла ощутимую пользу – к столице прибывали новые бригады, хорошо оснащенные и подготовленные, вооруженные первоклассной боевой техникой.

К слову, о технике. Еще в ходе летних боев было доказано преимущество наших танков над немецкими. Зима показала отставание немецкой инженерно-технической мысли в области танкостроения с еще большей убедительностью. Вот отрывки из воспоминаний известного гитлеровского генерала-танкиста Гейнца Гудериана:

«Действиям 24-го танкового корпуса в значительной степени мешала гололедица, ибо при отсутствии специальных шипов для гусениц танки не могли преодолевать обледенелые склоны».

«Гололедица сильно препятствовала действиям танков, тем более что шипы еще не были получены. Из-за морозов потели стекла танковых приборов, а специальная мазь, противодействующая этому, до сих пор не была получена… Горючее частично замерзало, масло густело».

«Русские хорошо снаряжены и подготовлены к зиме; а у нас ничего нет».

Немало подобных сетований можно найти на страницах его книги, названной с нарочитой скромностью «Воспоминания солдата».

В отличие от немецких танков наши боевые машины хорошо проявляли себя и в зимних условиях. Это не было случайностью – еще зимой 1940 года два опытных образца танка Т-34 совершили пробег из Харькова в Москву и обратно. За рычагами одной из машин сидел конструктор Михаил Ильич Кошкин. В сложных условиях наши специалисты опробовали свое детище, подписали ему «путевку в жизнь». К сожалению, к огромному сожалению, во время этого пробега Михаил Ильич простудился, заболел воспалением легких и вскоре умер. Государственная премия СССР за создание тридцатьчетверки была присуждена ему посмертно, в 1942 году…

Нелегкой была судьба этого человека. В 1939 году его вдруг обвинили в сознательном вредительстве, в умышленном срыве правительственного задания по созданию среднего танка. Если бы не решительное