На следующий день, когда Николь приехала на прием к своей акушерке, Девлин уже сидел там у кабинета врача. Пока Николь отмечалась у стойки, он подошел и сел рядом. До этого он перелистывал какой-то журнал для родителей, но, увидев ее, сразу отложил его сторону и больше за него не брался.

Николь улыбнулась ему; она была искренне рада его видеть, но ее одолевали сомнения. Почему он исчез на два дня?

— Привет, — поздоровалась она.

— Как-ты себя чувствуешь? — спросил он.

Она ничего не могла определить по его тону.

— Хорошо. А ты как?

— Ничего.

Он что, сердится? Или сдался? Прошу тебя, не сдавайся.

Открылась дверь кабинета, и оттуда вышла женщина, которая вот-вот должна была родить. Она несла перед собой свой живот, прижав одну руку к пояснице, а в другой руке сжимала ладошку идущего за ней вприпрыжку карапуза.

— Николь, входите! — Дженни, ассистентка доктора, придерживая дверь, пригласила ее войти. Девлин вошел следом.

Николь встала на весы, и Дженни радостно сообщила ей вес, затем измерила ей давление, после чего пригласила Николь лечь на смотровой стол.

— Снимите юбку и укройтесь покрывалом. Доктор подойдет через несколько минут.

Николь сняла юбку и сбросила туфли. На ней были те самые фиолетовые трусики, которые он держал в руках в тот первый вечер, когда она осталась в особняке. Николь специально выбрала их, надеясь, что он придет, увидит и вспомнит тот момент.

Покосившись на Девлина, она увидела, что тот заинтересованно смотрит на ее ноги, и не спеша забралась на стол.

— Ты не дашь мне покрывало?

Девлин встал и, развернув бумажное покрывало, положил его на колени Николь. Затем оперся о стол, расположив локти по бокам Николь.

— Ты побрился, — сказал она, поняв, почему он выглядит как-то по-другому сегодня.

— Ну да.

— Зачем?

— Пора было!

— Потому что пора возвращаться домой, к работе?

— Потому что мой месячный эксперимент завершился.

Тут открылась дверь, и в кабинет вошла пожилая женщина в белом халате.

— Вы, должно быть, папа, — предположила она, протянув Девлину руку. — Я доктор Сэксон.

— Девлин Кэмпбэлл.

Они обменялись рукопожатиями, затем доктор села на табурет и открыла карту Николь.

— Вес в норме. Давление превосходное. На что-нибудь жалуетесь?

Отец моего ребенка не любит меня!

— Нет.

Последовал обычный осмотр со стетоскопом и измерением живота. Девлин, по-видимому, был потрясен: он сидел молча, даже не моргая. Доктор Сэксон прослушивала сердцебиение плода, и в комнате раздавался быстрый мерный звук. Девлин слегка побледнел и схватил Николь за руку.

— Поразительно, не правда ли? — улыбнулась доктор. — Никогда не устаю слушать этот звук. Она вынула другой прибор, поднесла его ближе, затем откинула покрывало и выдавила на живот Николь немного геля. — Смотрите на экран.

— Мы не хотим знать пол ребенка, — поспешно отозвалась Николь.

— Говори за себя, — уточнил Девлин.

— Ой-ой-ой. Я всякий раз это слышу, — сказала доктор Сэксон. — Может, мне выйти и дать вам разобраться в своих желаниях?

Николь посмотрела Девлину в глаза. Спустя мгновение он решительно ответил:

— Нет. Пусть будет так, как хочет моя жена.

Это показалось Николь огромной победой, тем более что он впервые назвал ее женой!

— Хорошо. Я не могу гарантировать, что вы не увидите того, что может выдать тайну, сами понимаете, но я постараюсь изо всех сил.

Она поместила датчик на живот Николь и начала потихоньку водить по нему круговыми движениями, время от времени прижимая его сильнее и делая снимок за снимком. Девлин завороженно смотрел на экран, крепко сжимая руку Николь в своей.

— Вы чувствовали толчки ребенка? — спросила доктор.

— Да. Небольшие.

Доктор Сэксон взглянула на Девлина.

— А вы их?

Он отрицательно покачал головой.

— Возможно, надо еще немножко подождать. Труднее всего почувствовать самые первые. Хорошо. — Она убрала продолговатый зонд и протянула Николь кусок ткани, чтобы вытереться. — Вот, полюбуйтесь!

Она показала им фотографии, отмечая каждую часть тела. Пальчики на руках и ножках. Позвоночный столб. Красивая маленькая головка. Ручки и ножки плотно сжаты. Пупочный канатик, поддерживающий жизнь малыша. Глаза Николь невольно увлажнились.

— Он великолепно выглядит, — сказал Девлин.

— Она, — возразила Николь, вытирая глаза. Доктор только рассмеялась, затем вручила Девлину листок, на котором были распечатаны фотографии.

— Хорошенько обо мне заботься, папочка! — улыбнулась женщина. — До свидания! До встречи через месяц.

За доктором закрылась дверь. В кабинете воцарилась тишина. Девлин все еще не находил слов. Она протянула руку со словами:

— Можно мне еще раз взглянуть?

Николь обвела пальцами крошечные контуры на снимках.

— Смотри, — с улыбкой произнесла она, — у нее твой нос.

Девлин не рассмеялся этой шутке. Вместо этого он долго глядел в глаза Николь.

— Мне надо идти, — сказал он наконец.

Николь окликнула его; он даже не обернулся.

Ошеломленная и немного испуганная, она слезла со стола, прижав к себе покрывало и листок с копиями ультразвуковых фотографий. Кажется, наступил критический момент в ее жизни. Раньше поведение Девлина никогда не отличалось непредсказуемостью, но в последнее время он удивлял ее все чаще и чаще.

Николь не могла взять в толк, что означает его неожиданный уход.

Она оделась, записалась на следующий раз и поехала на работу.

— Малыш, возможно, мы с тобой остались вдвоем, — сказал она, обращаясь к снимкам и проглотив комок в горле, — и нам надо начинать привыкать к этой мысли.

Громкий стук в дверь вырвал Николь из объятий глубокого сна. Взглянув на часы, она увидела, что уже почти полночь. Кто же устроил весь этот переполох? Наконец она услышала, как кто-то зовет ее по имени. Девлин!

Стук не утихал.

На ходу натягивая халат, Николь поспешила в гостиную, дрожащими руками повернула задвижку и открыла дверь.

— Что ты здесь делаешь в столь поздний час? — спросила она, борясь с желанием схватить его за руку и втащить в дом.

Выглядел Девлин ужасно: непричесанный, с красными глазами…