– И все-таки, – задумчиво произнес Акира, – я уверен: крепость не взять.

– А я уверен в другом и даже знаю, как это сделать. Нужно выманить Нагасаву из замка…

– Это невозможно!

Кикути хитровато прищурился:

– Возможно. Нужно предложить ему принять бой на равнине. По законам чести, он не сможет отказаться. И это его погубит.

Акира сжал челюсти и молчал. Потом спросил о другом:

– Не знаешь, жива ли Отомо-сан?

Он с трудом подавил горестный вздох, когда Кикути ответил:

– Нет, она умерла, кажется, вскоре после твоего исчезновения.

– А госпожа Тиэко, жена господина Нагасавы?

– Она покончила с собой, и все прекрасно поняли почему! – Кикути осклабился. – Теперь там всем заправляет та, другая! Служанки пикнуть не смеют. Говорят, сам Нагасава перед нею робеет… Такая красавица, что просто солнце меркнет, вдобавок каждый день в новом наряде…

– А ребенок? – прошептал Акира.

– Растет мальчишка. Правда, я его не видел. Нагасава день и ночь стережет наследника! А ты-то как здесь оказался? – спросил он.

Но Акира не пожелал ни о чем рассказывать и удалился к себе. Он узнал все, что хотел, и нельзя сказать, что его порадовали такие вести.

Юноша ничуть не удивился, когда через несколько дней в лагерь прибыл посланник Нагасавы, известивший о том, что господин согласен принять бой на равнине. Акира не стал даже размышлять, правильно ли поступил Нагасава. Он знал: его бывший господин просто не мог ответить иначе.

В тот день небо сплошь затянули сине-черные грозовые тучи, так что утро больше походило на вечер. Дождя не было, но где-то в горах грохотал гром. Две армии выстроились друг против друга: согласно обычаю и дабы запугать противника, воины громко оглашали свои имена, превозносили деяния предков и разъясняли врагу справедливость своих действий. Потом вперед вышли лучники – зажужжали стрелы. Самые смелые самураи выступали далеко вперед, и многие из них, выпустив стрелу, тут же падали, сраженные не менее метким выстрелом противника. А потом начался бой на мечах.

Все шло по правилам, и Акира почти уверовал в благородство князя Аракавы. Возможно, это и в самом деле был честный поединок – поединок двух армий, и он закончился бы так, как только и мог закончиться, – поражением одной из сторон, которая согласно древним законам должна была сдаться и уступить. Возможно, так и случилось бы, не вмешайся случай, а вернее, природные силы. Никто не ждал ничего дурного, но в самый разгар сражения тучи внезапно прорезала похожая на огромного змея молния, опалила их кроваво-красным светом, на миг разорвав черную завесу, а следом раздался такой удар, будто кто-то начал дробить скалы гигантским молотом. Лошади испуганно заржали, и даже кое-кто из воинов впал в замешательство и тревогу. Едва люди и животные успели прийти в себя, как по небу скользнула вторая молния – она ударила в возвышавшуюся над округой главную башню замка Нагасавы, и та вспыхнула словно факел. Золотисто-алый огонь взвился над замком, посыпались белые искры, и через некоторое время все потонуло в криках ужаса, бешеном треске дерева и реве пламени, разом охватившего крышу и стены. В рядах войска Нагасавы началось смятение, многие самураи повернулись к замку, забыв о противнике, некоторые побежали к крепости.

Кандзаки-сан сориентировался мгновенно – он подал своим воинам знак к атаке, и те ринулись к стенам.

Пожар распространялся с чудовищной силой, его не успевали тушить; вдобавок поднялся сильный ветер – пламя перекидывалось на другие постройки. Люди не знали, что делать, они оказались в ловушке: снаружи – враг, внутри – стихия. Когда сражение с противником перешло на территорию замка, многие воины в клубах дыма не различали своих и чужих.

Акира тоже не понимал, кто несется ему навстречу, и, если человек обнажал меч, вступал с ним в бой, если нет, то давал пробежать мимо.

Он свернул в какой-то проход и остолбенел: это был тот самый, заброшенный когда-то, таинственный уголок, где он впервые увидел Кэйко. Молодой человек с трудом узнал это место: пруд вычищен, дорожки – тоже, никаких зарослей, лишь причудливо раскиданные мшистые камни. Акиру охватило необъяснимое волнение, его сердце замерло. Он знал, он безумно верил в то, что она сейчас появится, и смог сделать вдох, только заслышав шаги. (Позднее она призналась ему, что бежала к пруду, к воде, с другой стороны, по неприметной тропинке от флигеля, куда еще не дошел огонь.)

Быстрый испуганный взгляд, внезапное озарение, толчок в сердце – ее чары подействовали мгновенно. Оба знали, что медлить нельзя – все решали секунды, яркие, как те искры, что летели от горящих строений, острые, как мечи, что мелькали то тут, то там в руках людей, пытавшихся спасти то, что спасти невозможно.

Акира ответил на ее завораживающий взгляд – и в его глазах был вызов, который она не могла не принять.

Внезапно молодому человеку почудилось, что ее лицо просветлело, что его озарил странный огонь, хотя, возможно, это были отблески близкого пламени. И она не назвала его «мой господин», она сказала иначе:

– Акира! Спаси нас, Акира, выведи отсюда, ты же знаешь, как это сделать!

Ее движения были стремительны – одну руку она протянула ему, другой прижимала к себе притихшего, напуганного ребенка.

Кэйко! Растрепавшиеся волосы, темные с янтарными искорками глаза, выражение которых менялось так же быстро, как цвет моря в ненастье, яркое кимоно с узорами, напоминающими загадочные письмена.

– Где господин Нагасава? – выдавил Акира, стараясь не смотреть на ребенка.

Красиво очерченные губы Кэйко дрогнули, а лицо в рамке густых черных волос сжалось и побелело.

– Не знаю! – У нее был умоляющий взгляд, и она тут же судорожно закашлялась от невыносимого запаха гари.

– Ладно! – крикнул Акира. – Идем!

Он метнулся направо, потом остановился, озираясь.

– Я покажу! – воскликнула Кэйко. – Туда!

Акира бросился следом за нею, потом побежал впереди, охраняя путь. В какой-то момент он схватил Кэйко за руку – и точно соединился с прошлым, словно вступил на тот мост, который, как ему казалось, давно сожжен обидой, разочарованием и ненавистью.

Они бежали сквозь завесу дыма, прочь от огня. Несколько раз им навстречу попадались какие-то люди; однажды мимо просвистели несколько выпушенных сверху стрел, а потом перед ними внезапно выросла фигура… Господин Нагасава!

– Вот ты где! – выдохнул он, узнав Кэйко. – Ты жива, и Кэйтаро… – Он протянул руки к ней и мальчику.

Нагасава был страшен: лицо почернело от копоти, кое-где виднелись багровые ожоги, кимоно превратилось в обгорелые лохмотья, прическа рассыпалась, волосы торчали пучками, и от них несло паленым.

Акира ждал, когда Нагасава его заметит, но тут Кэйко неожиданно отпрянула с воплем: