Кайлеан ехала в середине колонны, с саблей под рукою, и, используя последние лучи солнца, осматривала окрестности. Термин «Великие степи» был обманчив, поскольку предполагал окрестности обширные и ровные, будто стол, заросшие травами, где только время от времени встает над землею некий позабытый курган. На самом деле часть степи представляла собой взгорья, изрезанные иной раз глубокими оврагами и распадками. Там легко было спрятаться, легко организовать засаду, а потому в подобных местах частенько встречались вооруженные банды.

Дорога, которой они двинулись на север, в сторону Лифрева, сперва вела прямо и лишь через несколько миль проходила по местности, что называлась здешним людом Ланвареном. Ланварен был около тридцати миль в длину, более двадцати пяти – в ширину и много лет подряд представлял собой естественный оплот разнообразных изгнанников. Меекханский тракт пронзал его в имперском стиле, прорезывая насквозь холмы и перескакивая мостами через распадки. Однако во время войны все мосты были разрушены, а позже бо́льшую часть камней из дороги выворотили, чтобы строить из них городки и селения. Куда важнее дорог оказались охранные стены, и в связи с этим почти весь путь чаардану пришлось бы одолеть, путешествуя сквозь неосвоенные территории. Они этому нисколько не удивились, но Кайлеан все равно сердилась из-за этого.

Нет, призналась она себе через миг.

Не из-за этого.

Бердеф исчез. Не появлялся он уже три дня – с той минуты, как они приблизились к заставе, она же не понимала, в чем дело, и начинала раздражаться. Но и это было не всей правдой. Она выругалась себе под нос, заработав косой взгляд от Дагены. Она вовсе не была раздражена – она чувствовала приближение настоящей паники. Случалось, что Бердеф не показывался и по десятку дней, но всегда она инстинктивно ощущала его присутствие. Ведь ей не следовало всякий раз оглядываться на свои ягодицы, чтобы знать – ее задница все еще на месте. А нынче у нее было такое чувство, словно ей что-то ампутировали. Место пса заняла пустота, словно… словно он ушел навсегда. Именно поэтому была она столь раздражена, поэтому тот надутый чародей действовал ей на нервы, хотя, если хорошенько подумать, он всего лишь пытался на свой неуклюжий манер оставаться вежливым, – и именно поэтому она была столь зла на командующего Седьмым. Выиграла она дюжину бутылок вина, но отдала бы в десять раз больше, чтобы снова почуять привычное невидимое присутствие.

– Что происходит?

Дагена подъехала ближе, вперив в нее свои черные, чуть раскосые глаза.

– Ничего.

– Правда? Я ведь вижу. Дурные предчувствия?

Некоторое время они ехали молча, а Даг не настаивала на ответе. Это свойство пути в спокойной степи – обычный разговор может растянуться здесь на долгие часы и мили. Нет смысла спешить.

Наконец Кайлеан медленно кивнула. Дело было не только в Бердефе. Конечно, ее грызли дурные предчувствия, но она никак не могла их описать.

– А ты? Что говорят твои чудесные племенные украшения? – спросила она.

Дагена в молчании потерла кусочек кости, подвешенный у нее на шее.

– Ты когда-нибудь видела Большую Тишь?

Похоже, начался разговор, состоящий из обмена вопросами.

– Нет, – ответила она. – Но дядюшка мне о нем рассказывал.

Большая Тишь, безветренная завеса, штиль перед бурей. Называли это по-разному. Когда в степях начинался сезон ураганов и вихрей, раз в несколько лет появлялся смерч, который называли разрушителем городов. Было это сущее чудовище, иной раз достигающее двадцати ярдов в поперечнике и ввинчивающееся в небо с такой яростью, что казалось, будто растрескивается сам небесный свод. И якобы появлению его всегда предшествовал момент, когда устанавливалась абсолютная тишина. Животные и насекомые сбегали либо прятались в глубочайшие норы, воздух застывал, мир замирал в неподвижности. Большая Тишь.

– Вот уже некоторое время я чувствую нечто подобное, Кайлеан. Будто бы в любой момент небо может обрушиться нам на голову.

В глазах кочевницы она не увидела и следа насмешки. Дагена беспокоилась – и беспокоилась сильно. Кайлеан моргнула и впервые за три дня внимательней присмотрелась к товарищам. Кошкодур ехал, чуть сгорбившись, а напряжен был так сильно, что бицепсы едва не рвали звенья кольчуги. Лея, маленькая и живая Лея, выигравшая гонку и обычно всю дорогу неумолчно болтавшая, ничего не сказала с момента, как они покинули заставу, а в седле сидела так, словно желала послать своего быстроногого конька в карьер. Файлен, один из лучших рубак чаардана, вдел руку в щит, а меч опер о луку седла. Ландех побрякивал тетивою, двумя пальцами придерживая наложенную на нее стрелу. Топор Нияра покачивался, подвешенный в петле к его запястью. Проклятие, да у нее самой ладонь лежала на рукояти сабли, а ведь они были в империи и спокойно возвращались домой.

Она глянула на Дагену. Ее подруга вместо обычной куртки надела элевар, привычный для ее племени кожаный доспех, изготовленный из сплетенных ремней твердой кожи, укрепленных бляхами из бронзы. Она видела Дагену одетой так лишь трижды. Проклятие, да и сама она набросила на кафтан кольчугу с короткими рукавами. Сделала это совершенно неосознанно, точно так же, как некоторое время уже поигрывала рукоятью сабли.

– Ну наконец-то. – Даг озорно улыбнулась. – А я уже подумывала, что ты проспишь всю забаву.

– Какую забаву?

Черные глаза раскрылись шире.

– Кайлеан, – сказала она тихо. – Прежде чем мы выехали на заставу, кха-дар собрал чаардан и сказал, что мы пробудем здесь не больше трех дней, и велел не устраивать попоек и ничему не удивляться. И что всякий, кто захочет, может остаться на заставе, когда мы будем ее покидать, потому что обратная дорога может оказаться опасной. Ты помнишь?

Наверняка это было тогда, подумалось Кайлеан, когда они встали за полмили от лагеря. А минутой ранее она почувствовала, что Бердеф, сопутствовавший ей вот уже годы, исчез. Все стояли в кругу, Ласкольник что-то говорил, а она отчаянно шарила сознанием вокруг.

– Помню, – спокойно согласилась она. – Просто я немного переживаю. Как думаешь, о чем речь?

– А я знаю? – Дагена пожала плечами. – Но мы за перепутьем становимся на ночлег, и наверняка кха-дар тогда немного нас просветит. А пока – гляди в оба.

* * *

Для ночлега они выбрали небольшую котловинку. Та скорее напоминала дыру в земле, нежели дающий укрытие яр, но хватило и этого. Она заслоняла их от ветра, а если разжечь костер, это почти невидимое и бездымное степное пламя, ни одна предательская искра не выдаст их местонахождение непрошеным гостям.

Ласкольник въехал туда первым, остановился посредине и развернулся к отряду. Всматривался некоторое время в каждого.

– Отсюда до заставы – четыре мили. Если кто-то о чем-то позабыл, может вернуться.

Никто не двигался.

– Ладно. – Кха-дар кивнул. – На рассвете я спрошу снова. А теперь – к делу. Мы ночуем здесь, выдвигаемся на заре. Дозоры по шестеро, Кошкодур и Рюта определят очередность. Оружие – под рукою, я не думаю, что уже нынче будут проблемы, но стоит с этим считаться.