– Масаюки-сан, а сколько тебе понадобится времени, чтобы научить меня самым азам кэндзюцу? Чтобы я совсем идиотом не выглядел.

– Два года, – тут же отвечает здоровяк. – Но вам лучше заниматься у настоящего мастера, я знаю очень мало.

– А мне хватит пока… С мастером – это уже потом, как дело пойдет… Мне деревянным мечом пока можно будет обходиться или взять уже что-то на вырост?

– Господину нужен будет настоящий клинок. Для тренировок я привезу все нужное, но свой меч должен быть. Вы с ним много времени станете проводить.

– Из этих любой подойдет?

В самом деле мне железка не столь важна, я бы даже кочергой махать стал. Но – почему-то в башке крутится, что у оябуна в уголочке катану видел. И поэтому “моя хотеть”. Ведь я тоже – маленький оябун. Маленький и важный.

– Надо посмотреть, господин. Пока не могу дать ответ.

Получив заказ, спрашиваю хозяина:

– Уэда-сан, я решил начать постигать кэндзюцу. Ножи мне привычны, но в жизни бывает разное. Что бы вы могли посоветовать из выставленного на продажу?

Теперь уже вчетвером пялимся на стену. Наконец Уэда-сан неожиданно низко кланяется и произносит:

– Если вы не сочтете это дерзостью, я бы хотел порекомендовать вам вещь, изготовленную моим сыном. Но сразу прошу прощения, он еще очень молод и поэтому отступил от классических канонов.

– Сумимасен, Уэда-сан, а можем мы посмотреть на этот меч? Мне кажется, обсуждать нужно то, что держишь в руках.

Еще раз поклонившись, хозяин исчезает в подсобке. Через пять минут приходит с длинной картонной коробкой. Открывает ее на прилавке и я вижу черные ножны и черную рукоять меча. Ножны из акульей окрашенной шкуры, как понимаю. Рукоять из плотной тесьмы. Да, местные предпочитают лакированные ножны, они красиво блестят, когда свет на них падает. Спросив разрешение, обнажаю клинок. И сразу понимаю, почему создавшему его мастеру прилетело на орехи. Потому что благородный металл – черный. Как и ножны, и рукоять. Не знаю, каким образом этого добились, но он буквально как уголь, как сама ночная тьма. Даже по узкой линии заточки нет никаких блестящих полосок. Побаюкав на ладонях клинок, задумчиво возвращаю его на место.

– Мне кажется, что ваш сын абэноши, Уэда-сан. С катаной явно провели какие-то манипуляции.

– Хай, Тэкеши-сан. Тошайо работал в сталелитейной корпорации Сумитомо. Во время аварии на заводе сумел закрыть брешь в домне, спас людей. Но выгорел. От прежнего дара остались жалкие ошметки. Теперь проводит почти все время в кузне.

– Передайте ему мои поздравления. Он смог создать божественное оружие, достойное самого микадо… Кстати, я тоже выгоревший. Так говорят врачи…

Погладив ножны, заявляю:

– Я возьму его. Сколько я должен?

– За ваш заказ семьсот тысяч йен.

– А за меч?

– Я буду признателен, если вы примете его в подарок. В газетах написали, что вы были лично приняты микадо. Для моей семьи будет честью, если вы станете пользоваться нашим оружием.

С глубоким поклоном принимаю подарок. Затем прошу хозяина:

– Если мастер Тошайо-сан будет не против, я хотел бы с ним встретиться, лично выразить восхищение.

Видно, что отцу нравится, что сына хвалят. Причем хвалят не “для галочки”, а искренне.

– Он собирался приехать ко мне зимой в гости, сейчас с семьей в Саппоро.

– Вот мой номер телефона, – пишу в блокноте, вырываю листочек и протягиваю Уэде. – Если у него будет желание, может позвонить в любое время.

Еще раз поклонившись, выходим на улицу, убрав большую часть покупок в бумажный пакет. Я в очередной раз чертыхаюсь – надо личного секретаря искать. Например, чтобы напомнил заказать визитки. А то так и буду на бумажках черкать, стыдобища.

У меня сегодня важная встреча. С одной стороны – визит вежливости. С другой стороны – мы с парнями этому человеку жизнью обязаны. Потому что Рокеро Ватанабэ не стал ждать звонка, а сразу после начала пальбы примчался в парк. Успел до момента, как оцепление развернули. И уже на месте с “братьями” звонки организовывал, перебинтовывал и оябуну сообщил о ситуации. Именно благодаря ему профессор меня сразу в клинику выцепил, а не позволил воякам по своим закуткам таскать. Одним словом – низко поклониться вакагасире района Мокусеиномори – это в списке обязательных мероприятий. Вот к нему с подарками и направляемся.

Живет Ватанабэ в небольшом четырехэтажном зеленом домике на улице Мидори Кайдо, недалеко от местного госпиталя. Квартира у него там, как у обычного жителя Токио. Внизу двойные гаражные двери, нам на второй этаж. Когда договаривались о встрече, сразу предупредили, чтобы по району в поисках парковки не мыкались, а ставили справа – там место будет свободно.

Аккуратно протиснулись на указанное место, выбрались наружу – а хозяин уже встречает. Невысокий подвижный мужчина с короткой прической и вечной улыбкой на губах. Хотя глаза я его потом поближе разглядел и все вопросы исчезли. Маску можно любую нацепить, но почувствовал родственную душу. Тот еще головорез, на должность помощника оябуна местного района кого попало не выберут.

– А чего с левым рулем взял? Местные машины вообще не любишь? – усмехается.

– Кто старшекласснику нормальную машину разрешит для поездок в школу использовать? Будь это “Сэнтури”, стоял бы последним в очереди. На моем же “крайслере” никто рулить не может, не получается. То в полицейский участок въедут, то с обрыва падают. Вот Гото-сама и отдал мне. Чтобы я с поселившимся внутри ёкаем договорился и не позорил господина. На мотоцикле – падаю. На машине хоть доехать могу, куда нужно.

– И как дух, принял тебя?

– Нобору-сан каждый вечер блюдце с угощением ставит, задабривает.

Кстати, не вру. Не знаю, что там себе бывший вышибала напридумывал, но Масаюки проболтался: здоровяк дома паркует машину и потом ставит маленькую плошку с кусочками рыбы у переднего бампера. Туда приходит местный бродячий кот с подрезанным ухом, все аккуратно съедает и уходит. Бездомные животные в Токио – огромная редкость, их стараются пристраивать в семью. Но если уж кто-то оказался на улице, то волонтеры отлавливают, оплачивают в вет-клинике