а я у тебя — президент, — сказал я, доставая из холодильника пакетик отваренных с укропом розовых черноморских креветок.

Интересно, её визг был слышен на пляже? Зря что ли сын Виктора Борисовича гнал мотоцикл с ведром, забитым такими пакетиками.

— А я уже подумала, что с ума схожу! Я же знаю, что им тут взяться неоткуда, а запах с утра чувствую. Ты — самый лучший!

— Другой бы спорил.

— А давай ещё Лариску с дочкой и мамой на море отправим.

— Вместе с тобой я люблю весь мир. Давай. Только сама Егорычу об этом скажи, тебя он в таких вопросах легче воспринимает.

Интересно, как быстро Вася уговорит шеф-повара здешнего ресторана пожарить картошечки и оправить гонца за бочковыми огурцами? И это, а не маршруты самолётов — лучшие заботы на свете. Я уже представляю восторг на её лице, когда официант снимет блестящую полукруглую крышку с блюда с картошкой. Такие мгновения — то, ради чего стоит жить. А скоро в моей жизни появится ещё одна пара глаз, которые нужно будет заставлять светиться. Точнее, заставлять себя делать так, чтобы они светились, то есть не заставлять, а… Да ладно, вы уже поняли, насколько я сейчас счастлив.

В середине августа мы пригласили к себе Егорыча, Жанну и Матильду и я сказал, что с недавних пор меня интересует не только светлое настоящее, но и будущее Славии. Сразу понял только Глинский.

— Какой месяц?

— Четвёртый.

Рыжая поперхнулась пирожным.

— В смысле?!

— В прямом, Мать, — ответила Ирина, — на днях собираемся выяснить, какого цвета будет конверт.

Теперь дошло и до Жанны.

— То есть у нас планируется принц? И прямо во время каденции? Шикарно!

Я попытался направить разговор в деловое русло:

— Мы именно потому и захотели встретиться именно в этом составе, что ситуация несколько нестандартная.

— Ну да, нестандартнее только беременный президент, — протянула Матильда, — хорошо, что у нас на этом посту мужчина. У вас же не закончился коньяк? Мне нужно немного выпить.

Пока она открывала сервант, Жанна собрала мысли в кучу:

— Да, к такому меня жизнь не готовила. А почему? Потому что сама дура, нужно было подумать, к чему приводят свадьбы, даже если мы женим будущего президента. Хорошо. Итак, у нас есть два пути: сделать из этого информационный повод и никому не говорить. Поскольку у нас не монархия, радовать подданных появлением наследника необязательно. Это можно не то, чтобы хранить в тайне, но просто не трепаться на каждом углу. У нас как-то так сложилось, что первая леди не настолько публичная фигура, чтобы её отсутствие на экранах сразу бросилось в глаза, тем более, что можно при необходимости размещать фотографии выше уровня груди. Я бы приберегла эту радость до лучших времён.

— Ну да, — вернулась к нам Матильда с подносом и продолжила, раздав бокалы, — народ через полгода вдруг увидит Ирину с младенцем. Оно, конечно, не его дело, но обязательно найдутся люди, которые обидятся, что им не сообщили. Я согласна, что делать официальное заявление для прессы не стоит, но ближе к Новому году нужно будет организовать каких-нибудь папарацци, чтобы информация просочилась, как бы без нашего ведома. Это идеальное время, чтобы сказать то, что не должно стать событием. Получится что-то, вроде: «Клав, а ты слышала, что у президента жена беременная? — Да? Нифига себе, а ты где Новый год встречаешь?» А когда все доедят салаты и протрезвеют, это будет не самой свежей новостью, и мы сможем вернуться к ней уже с текстом «Мама и ребёнок чувствуют себя хорошо».

— Матильда права, — согласился Егорыч, — это — не та тема, на которой нужно акцентировать внимание толпы. Ирину Викторовну замучают всякие сайты яжематерей и продавцов пелёнок. Будем считать, что решение об уровне освещения принято, завтра узнаем у Остапина, нет ли у него знакомых акушеров-гинекологов.

— А теперь можно я скажу, как я за вас рада? Да я в восторге просто!!! — закричала Жанна и выпила залпом всё, что было в бокале, — я бы об вас обоих сейчас бутылку шампанского разбила, но потом же от Васи не отмахаюсь, — и обняла Ирину.

Осталось сказать родителям.

23

Чтобы не привлекать к моим старикам внимания соседей, мы сами к ним не ездили. Для повидаться, их доставляли в Замок. Нельзя сказать, что это было часто, но два-три раза в месяц мы встречались. Мама всегда привозила какую-нибудь шарлотку или баночку варенья, отец рассказывал об успехах на рыбалке или о приключениях с засорившимся жиклёром. Все мои попытки пересадить его с престарелой «Идлани» на современную машину с водителем упирались в нежелание ездить на автомобиле, который он не может, в случае чего, починить своими руками. Доводы о том, что чинить просто не придётся, не принимались. «Это железо, — говорил он, — хрен его знает, что с ним может случиться». Мама вздыхала, говорила: «Ну, такой вот он у нас» и подкладывала Ирине в блюдечко варенье. Мне удалось максимально модернизировать батин тарантас, поставив туда сиденья от иномарки, стеклоподъёмники и заграничную коробку передач, но ему было необходимо минимум раз в неделю разбирать карбюратор и самому спускаться в смотровую яму.

О том, что отцу скоро придётся стать дедом мы сказали уже к концу ужина. Мать всплеснула руками: «Неужели дождёмся?»

— И не сомневайся, мам. Тебе ещё придётся иногда понянчить. Мы же ездим часто, вдруг будет не с кем оставить.

— Ой, а я же в этих памперсах и не разбираюсь! Тебя-то я в пелёнках и в марле вырастила. Как же сейчас-то? Вдруг не справлюсь.

— Не переживайте, бабушка, будем вместе учиться, попыталась успокоить её Ирина.

— Да как же? Это ж наука целая, наверное. А может, по старинке? У меня где-то марля ещё осталась, я ж всё надеялась дожить, хранила, вот. Пелёнки его, погремушки какие-то. Нужно будет на антресолях глянуть. Дед! Ты стремянку починил? Я ж туда со стула не достану уже.

Дед крепился изо всех сил, стараясь не выдать эмоций, но его с потрохами выдали выступившие в уголках глаз слёзы. В общем, счастье — оно заразно. В этот вечер в мире стало на двух счастливых людей больше.

Премьер-министр пообещал не допустить, чтобы президент переживал по поводу течения беременности и сразу сказал, что создать условия для сохранения в Замке проще, чем ставить оцепление в клинике, поэтому уже через неделю у нас на этаже был оборудован филиал роддома. Для меня самым важным было то, что я мог в любую свободную минуту прикоснуться к Ирине, даже