Я не прошу тебя убивать! Выведи их из строя. Конечно же. Вот что она сказала. Выведи их из строя.

О чем он вообще думал? Альфреда пробрал озноб до самых костей. Все, о чем он мог сейчас думать, было убийство.

И он вынужден был в этом признаться самому себе.

Этот мир так влияет на него, подумал Альфред. Мир смерти не приемлет ничего кроме смерти. Ничего, кроме смерти и кровавой бойни в Лабиринте. И его беспокойство, его душераздирающее беспокойство за Эпло… Альфред был всего в шаге от того, чтобы найти своего друга, а эти – его враги – стояли у него на пути. Страх, злоба…

– Давай, ищи себе оправдания, – обвинял себя Альфред. – Но есть только одна правда: я искренне желаю этого! Когда Мейрит попросила меня применить магию, я как наяву увидел лежащие тела этих патринов и был искренне рад, что они мертвы!

Он вздохнул. Змеедраконы сказали тогда: «Вы сотворили нас». Теперь я знаю, как…

Локоть Мейрит уперся ему в ребра. Альфред очнулся от своих размышлений, да так резко, что это стало заметно патринам, которые внимательно следили за ним.

– Я узнаю это место, – произнес он, чтобы как-то оправдать свое поведение.

И, к его облегчению, это удалось. Они прошли через магический портал, созданный патринами. Действие портала было основано на принципе допустимости нахождения точке, отличной, от текущей. И сейчас они уже находились в Некрополисе.

Некрополис – город, состоящий из туннелей и коридоров, уходящих далеко вглубь каменного мира. Когда Альфред последний раз стоял на его продуваемых ветрами улицах, это был город отчаянья и уныния. Но тогда, по крайней мере, он был наполнен людьми – его народом. Остатками расы богов, как они тогда считали, но которыми, на самом деле, не являлись.

Сейчас эти улицы были пустынны; пустынны и обагрены кровью. На этих улицах, в этих домах, во дворце, мертвые сартаны сорвали свою злобу на живых. И сейчас только мертвые обитали в этих залах. Ужасные лазары наблюдали за ним из тьмы своими мертвецкими глазами, полными злобы, ненависти и жаждой мести.

Патрины вели своих пленников вниз по пустым улицам по направлению к дворцу, шаги их отдавались гулким эхом. Один из лазаров присоединился к их процессии, его шаркающие шаги слышались позади, его безжизненный голос с жутким вторящим эхом рассказывал, что бы он хотел с ними сделать.

Альфреда трясло, даже патрины со своими стальными нервами казались взволнованными. Их лица были напряжены, татуировки на их руках горели защитным огнем. Мейрит смертельно побледнела и плотно стиснула челюсти. Она не смотрела на все это, просто шла вперед с мрачной решимостью.

Она думала об Эпло, как понял Альфред, и его самого охватил ужас. Что если Эпло… что если он уже не один из них?..

Альфред сбился с шага и покрылся холодным потом, а желудок свело острой болью. Он начал падать в обморок – в настоящий обморок, голова закружилась и навалилась слабость.

Его начало шатать и он вынужден был опереться о стену, чтобы не упасть.

Патрины остановились и обернулись:

– Что это с ним?

– Он – сартан, – ответила Мейрит, нотки презрения сквозили в ее голосе. – Он слаб. А вы чего ожидали? Я с этим разберусь.

Она повернулась к нему, в ее взгляде Альфред прочитал рвение и ожидание.

Благословленные сартаны! Она думала, что это притворство! Что я собираюсь… произнести заклинание!

Нет! Альфреду хотелось крикнуть. Ты все не так поняла. Не сейчас… я еще не решился… я не могу думать…

Но он знал, что это придется сделать. В тот момент патрины ослабили свое внимание, но через несколько мгновений они начнут что-то подозревать.

Что я могу сделать? Его мысли безумно кружились в мозгу. Он никогда не сражался с патринами, никогда не сражался с теми, чья магия по природе была сродни его – только противоположной. Было плохо и то, что защитная магия патринов была уже активизирована, защищая их от лазаров. Он перебирал всевозможные варианты, включая самые поразительные, сомнительные и ужасающие.

Я заставлю обрушиться своды пещеры.

(Нет, это убьет нас всех!)

Я призову огненного дракона из недр.

(Исход тот же!)

Цветочный сад появится из ниоткуда.

(Какая, интересно, от этого польза?!)

Заставлю лазара атаковать.

(Вдруг он кого-то ранит…)

Разверзнется земля и поглотит меня…

(Да! То что надо!)

– Держись! – Альфред схватил Мейрит.

Он начал пританцовывать, переступая с ноги на ногу, все ускоряясь и ускоряясь.

Мейрит прильнула к нему. Танец Альфреда становился все неистовей, его ноги выбивали чечетку на каменном полу.

Патрины, решившие поначалу, что Альфред сошел с ума, внезапно стали что-то подозревать. Они бросились в его сторону.

Засверкали отблески магии и заклинание сработало. Пол под ногами Альфреда обрушился вниз. В камне образовалась брешь. Он спрыгнул туда, потянув за собой Мейрит. Вдвоем они падали вниз, сквозь камень и зловонную грязь, все больше погружаясь в кромешную тьму.

Падение было недолгим. Насколько Альфред помнил с прошлого визита, Некрополис был лабиринтом из туннелей, проходящих друг над другом. Он полагал (или, по крайней мере, искренне надеялся), что под тем коридором, в котором они стояли, располагается другой. Ему не приходило в голову до того момента, как он сотворил заклинание, что под городом также расположены и безбрежные лавовые озера…

К счастью, они приземлились в темном туннеле. Через дыру в потолке над их головами пробивался свет. Стражи-патрины окружили дыру, всматриваясь вниз и возбужденно переговариваясь.

– Закрой ее! – заорала Мейрит, тряся Альфреда. – Они собираются последовать за нами!

Представлявший, как бы он мог отправить их в лавовое озеро, Альфред моментально очнулся. Теперь, осознав всю степень опасности, он безотлагательно сотворил новое заклинание, которое нейтрализовало предыдущее.

Дыра исчезла. Плотная и гнетущая тьма накрыла их. Вскоре ее рассеяло сияние от вытатуированных на коже Мейрит рун.

– Ты… с тобой все в порядке? – с дрожью в голосе спросил Альфред.

Вместо ответа, Мейрит подтолкнула его:

– Бежим!

– В какую сторону? – выдохнул он.

– Неважно! – она указала на потолок. – Они тоже могут применять магию, не забыл?

Сияние рун усилилось, давая им возможность разглядеть путь. Они бежали по коридору, даже не задумываясь над тем куда бегут, надеясь лишь на то, что сумеют оторваться от погони.

На значительном отдалении они остановились и некоторое время настороженно вслушивались в окружающие звуки.