– Вы играете в бридж? – спросила Дэйзи у Аннабель.

– Плохо.

– А любите в него играть? – Дэйзи понизила голос.

– Ни капельки. Только иногда вынуждена – я ведь хозяйка, не всегда могу отказаться.

– Тогда пойдемте. – Дэйзи ухватила графиню за руку. – Скорее, садитесь и расскажите мне об итальянских садах. Они действительно такие строгие? Прямоугольные живые изгороди, среди которых, точно кегли, торчат унылые кипарисы?

– Надо полагать, вы в бридж играете, но терпеть его не можете, – улыбнулась Аннабель.

– Лучше бы и не умела, – с отвращением передернула плечами Дэйзи.

Они заняли диван подальше от камина. Сэр Хью, Филипп и Джеймс составили компанию леди Джозефине за карточным столиком. Уилфред оживленно болтал с Фенеллой, молчаливый Джеффри сидел с ними рядом, однако в разговоре, похоже, не участвовал. Лорд Вентуотер в кресле у камина читал «Филд».

Дэйзи наблюдала за всеми и слушала описание сада на обветшалой вилле под Неаполем, где Аннабель жила раньше. Там пышно цвели розовый олеандр, лиловая бугенвиллея, бледно-голубая свинчатка и ярко-красный гибискус. Нет, тот сад никто не назвал бы строгим.

– Он был такой яркий и разноцветный, Руперт любил его рисовать, – вполголоса рассказывала Аннабель. – Я еще забыла про незабудки и желтые нарциссы.

– Руперт был художником?

– Да. Инспектор, кажется, плохо о нем подумал. Руперт был совсем не такой: добрый, рассеянный, не особенно предприимчивый. Деньги его не заботили – и хорошо, потому что денег он почти не имел. Моя тетя – она меня вырастила – Руперта категорически не одобрила и не дала благословения на брак.

– Так вы с ним сбежали?

– У него оказались слабые легкие, и ему посоветовали переехать в теплый климат. Я бы не вынесла вечной разлуки, поэтому тоже поехала.

– Как часто я жалею, что была такой нерешительной! – с горечью воскликнула Дэйзи. – Проведи мы хоть несколько дней вместе… – Горло сдавило, она быстро-быстро заморгала.

Аннабель успокаивающе погладила ее по руке.

– Родители не одобряли вашего любимого? Или его происхождения?

– О, денег у него хватало, и семья занимала хорошее положение, вот только он был квакером и отказывался нести военную службу по религиозным убеждениям. Вместо того чтобы сделать, как все остальные, и подорваться в окопе, Майкл вступил в квакерскую бригаду «скорой помощи» и подорвался вместе с автомобилем.

– Бедная вы моя… Какое горе…

Дэйзи не привыкла получать искреннее сочувствие.

– Вы не испытываете к нему презрения? – не поверила она.

– Презрения?! Он рисковал жизнью, спасая других, так что физического мужества у него было не меньше, чем у любого солдата. Кроме того, ему хватило морального мужества отстаивать свои убеждения. Как его можно презирать?

– Сразу видно, что вы жили за границей. Отказников высмеивают до сих пор. Многих отправили в тюрьму. В Дартмуре, например, сидело больше тысячи человек – вместе со злейшими преступниками.

– Тем восхитительнее их мужество, – ласково произнесла Аннабель.

– Мои родители так не думали. Мы с Майклом хотели дождаться конца войны в надежде, что…

– Кому подлить, всем? – Джеймс отодвинул стул от карточного столика, где Филипп сосредоточенно сдавал карты. – «Бенедиктина» или «Драмбуи»? Виски?

– «Бенедиктина», пожалуйста, мой мальчик, – протянула ему рюмку леди Джозефина.

Дэйзи попросила того же, а Фенелла под суровым взглядом брата покачала головой. Дэйзи чуть ли не воочию видела, как вертятся колесики в мозгу у Филиппа. Наконец он пришел к выводу, что играть лучше на трезвую голову. Сэр Хью захотел бренди с содовой. Бокал с бренди в руках у Джеффри был почти не тронут – если только юноша не подливал себе раньше сам.

– Отец? – позвал Джеймс.

– Да, еще глоток бренди, пожалуйста. Чистого. Аннабель, дорогая, что ты будешь?

– Ничего, спасибо.

– Мне джина с тоником, старина, – бросил Уилфред брату, идущему к шкафчику с напитками, и вновь посмотрел на Фенеллу. – Нет, я не стал бы так зверски утруждаться и рубить лед в морозную полночь, – произнес он, продолжая прерванный разговор. – Даже если бы захотел от кого-нибудь избавиться. Чего я, разумеется, не хотел.

Джеймс остановился за спиной у Фенеллы.

– Здесь лишь у одного человека была весомая причина избавиться от Аствика, – громко и язвительно объявил он, пристально глядя на Аннабель. – Освобождение от навязчивого любовника – чем не весомый мотив?

– Заткнись! – Джеффри взлетел с кресла, взмахнул левой рукой и с силой выбросил ее вперед, в подбородок брата.

Джеймса зашатало, он споткнулся и рухнул на спину. Джеффри вспрыгнул на него верхом, схватил за плечи и принялся колотить головой об пол. Оглушенный Джеймс слабо и безрезультатно отмахивался руками.

– Эй, эй! – Уилфред рванул к ним и попробовал оттащить Джеффри за воротник.

Тщетно.

Фенелла закричала. Филипп отшвырнул карточный столик и кинулся на помощь Уилфреду.

– Прекратите! – раздался посреди этого бедлама ледяной резкий голос лорда Вентуотера.

Плечи Джеффри обмякли. Он встал, неуверенно отряхнул одежду. Уилфред помог Джеймсу сесть, и тот обхватил голову руками.

– Джеффри, ступай к себе. Джеймс, в мой кабинет, жди меня там.

– Это неправда! – Джеффри умоляюще протянул руки к отцу. – Он врет. Не верь ему. Не разрешай такое говорить!

– Я разберусь с твоим братом сам.

– Да, сэр.

Джеффри понурил голову и побрел к дверям, баюкая левую руку в правой. Лицо его было белее мела, и выглядел он до смерти усталым. По крайней мере, так показалось Дэйзи.

Поравнявшись с ней, Джеффри замедлил шаг. Поднял голову, бросил на Аннабель душераздирающий взгляд и вышел из гостиной.

Аннабель, сжавшись в комок в углу дивана и закрыв лицо руками, тихо плакала. Дэйзи села рядом с ней и по-дружески обняла. Джеймс поковылял к выходу следом за братом, по дороге осторожно ощупывая красный опухший подбородок.

Лорд Вентуотер спокойно принес извинения гостям и поблагодарил Уилфреда с Филиппом за вмешательство.

Уилфред просиял, а потом заметно напрягся.

– Да не за что, сэр. Только вот что я скажу: Джефф прав. Зря Джимми языком треплет, не по делу, сам понимаешь.

– Спасибо, Уилфред, понимаю…

Аннабель, рыдавшая на плече у Дэйзи, внезапно вырвалась и побежала к дверям.

– Аннабель!

Оклик мужа ее не остановил. Граф зашагал следом.

– Боже мой! – Леди Джозефина обратила на сэра Хью тревожный взгляд.