в тебя стрелять, – с машинной непосредственностью объяснила система.

– А если бы я не был своим и был совершеннолетним?

– Тогда по обстоятельствам.

– Например? Ну когда бы ты ну совсем-совсем, на сто процентов бы выстрелила?

– Много вариантов. Приказ капитана. Угроза жизни членам экипажа. Попытка взлома системы жизнеобеспечения…

– А ты уже в кого-нибудь стреляла?

– Насколько я помню – нет.

– А Маккер, кстати, сказал, что если я буду с тобой разговаривать – стану психом!

– Ну вот ещё! Полный бред! – совершенно по-человечески фыркнула Оксана.

– Я тоже так думаю! – обрадовался мальчишка. – И…

Договорить он не успел. Внезапно чья-то ладонь зажала ему нос и рот, без труда скинув кислородную маску. Ноги потеряли опору – мальчишка перепугано и беспомощно забился в чьих-то руках, не в силах ни вдохнуть, ни позвать на помощь.

– Вот так, – трагически произнёс у него над ухом Росси. – Без единого выстрела. В первом же бою. Поздравляю.

– Оксана, свет! – приказал Коза-Ностра, и трюм медленно наполнился тусклым жёлтым светом, но Джекканти все равно показалось, что он сейчас ослепнет.

Коза-Ностра заботливо подобрал кислородную маску и надел её обратно на Джека. Росси разжал руку и опустил всхлипывающего мальчишку на пол. Опустился перед ним на корточки, положил ладонь на плечо и спросил почти с любопытством:

– Боец, какие из слов «иди и спрячься» тебе были не понятны?

– Я думал это просто понарошку… – шмыгнул Джекканти.

– Канешна понарошку, – ухмыльнулся Коза-Ностра. – Иначе бы ты сейчас с нами не разговаривал.

– Боец, ты чего – в прятки никогда не играл? Не, я понимаю, что тут особо не спрячешься, но встать под красный фонарь и трындеть на весь трюм… Слушай, боец, без обид, капитан тебе – точно родной отец?

Мальчишка низко опустил голову. Лицо заполыхало алым. На ресницах задрожали слезы – теперь уже от стыда.

– Ладно, идём, – Росси поднялся, ободряюще хлопнул мальчишку по плечу. – Попробуем в другой раз. Оружие ты, конечно, не заслужил, но думаю, для общества ты не потерян.

– А кто из вас победил? – осторожно уточнил Джекканти.

– Коза-Ностра, – не стал лукавить Росси.

– Четырнадцать против восьми! – и Коза-Ностра самодовольно вскинул на плечо виртуальную пушку и пошёл к выходу первым.

– А почему так? – Джекканти был и немного разочарован, и рад, что Росси тоже не остался в выигрыше.

– А ты сам попробуй выследить в темноте вооружённого снайпера, который знает, что ты его ищешь, – хмыкнул Ангел, и пошёл вслед за напарником.

А в прачечной Джека поджидал очень неприятный сюрприз.

– Шесть, семь, – считал боцман, бросая в кучу на полу куртки и комбинезоны, – восемь, девять... Ну, что скажешь?

Джекканти стоял перед ним, низко опустив голову. В каждой вещи – по паре аккуратно прожженных дыр: одна в виде круга, другая – в виде длинной узкой пятнадцатисантиметровой полосы. А в сложенных несколько раз и вовсе – три-четыре.

Чем служили эти вещи для техников – тяжёлый с острозаточенными краями анкх и прозрачный, похожий на стеклянную палочку, брич – Джекканти понятия не имел. Карманы он проверил кое-как, слишком торопился к Росси и Коза-Ностре, и вот, пожалуйста, результат.

– Я так больше не буду! – искренне пообещал он боцману, но Чезман только покачал головой и вздохнул:

– Идём к капитану.

У мальчишки вытянулось лицо.

– Чезман, не говори, пожалуйста, капитану! Честное слово, я теперь всегда-всегда буду проверять!

– А за эти платить кто будет? – Чезман укоризненно посмотрел на мальчишку. – Старый боцман?

– А как-нибудь починить их нельзя? – с надеждой спросил Джек и, опустив голову ещё ниже, поплёлся за боцманом к своей каюте.

– Девять штук, – боцман продемонстрировал капитану дыру в одном из комбезов размером с детский кулак. – Я – не старьёвщик и не швейная фабрика. У меня тут производственной линии нету.

Амега перевёл взгляд на виновато выглядывающего из-за спины боцмана мальчишку.

– Зайди.

Двери закрывать не стал. Публичные наказания всегда эффективнее индивидуальных.

– Рукава закатай, руки на стол.

Джекканти с побледневшим лицом смотрел, как в руках отца свивает кольца металлическая змейка. Что он собирается с ней делать? Отец тренировался со змейками каждый день, и мальчишка знал, во что превращаются после этого тренировочные модули. Один раз Амега при нем снёс змейкой горлышко стеклянной бутылки.

– Девять говоришь? Ну, значит – за каждую пару… Считай.

Раз. Металлическая лента плашмя прошлась по обеим рукам сразу, оставляя после себя багровую полосу. На кожу словно плеснули кипятком. Джекканти не хотел, но заскулил. Из глаз сами собой брызнули слёзы.

Два. Мальчишка закусил губу, чтобы не зареветь в голос.

– Зажми воротник в зубы, – хладнокровно посоветовал Амега.

Три.

Скорей бы уже все закончилось!

Четыре.

– Боцман тебя предупредил, что перед автоклавом надо тщательно проверять все вещи?

Мальчишка всхлипнул и кивнул.

– Ну, тогда ещё за дурость и неподчинение старшим…

Пять.

– Всё свободен, возвращайся к работе.

Джекканти сам не понял, как снова оказался в коридоре, и дверь за ним закрылась.

Руки горели. Багровые полосы припухли и на них были заметны микроскопические капельки крови. Джекканти инстинктивно лизнул раненую руку и ощутил кисловатый привкус. Но как будто бы стало легче.

Чезман сосредоточенно и скорбно продолжал изучать дыру в комбезе, качая головой.

– Ну все не так уж плохо, – сообщил он мальчишке, который слизывал с ранок странную кисловатую корочку. Там, где удавалось ее убрать, исчезало неприятное жжение. Змейка оказалась вполне ядовитой.

– Да уж, конечно… – Джекканти вскинул на боцмана мокрые сердитые глаза.

– Да, – спокойно кивнул боцман и заметил, – комбинезоны – расходный материал. Их космолетчики получают бесплатно. А представь, что это были бы личные вещи экипажа?

Джекканти представил, как возвращает Росси и Коза-Ностре дырявые куртки. (Ну ятяять!») И грубому Чадро с узловатыми, коричневыми пальцами. («Я так и думал! Ещё один безделник и дармоед!»). И Вандаю («Ай-ай-ай, маленький капитан!») И старпому с ледяными глазами. Этот промолчит, но так, что лучше бы что-нибудь сказал.

И