Ирочка, произвели на нее сильное впечатление, она хотела бы, как вы, совмещать семью и интересную работу, но, увы, не получается. Девочка там, как я поняла, с особенностями, очень нервная, слабенькая, а педагог учитывать этого не хочет, отчего ребенок постоянно в стрессе, часто заболевает, сидит дома, что не способствует формированию социальных навыков. Такой вот замкнутый круг. А девочка очень хорошая, умненькая, воспитанная, хоть действительно маленько не от мира сего. Таким трудно жить, но ничего. Я договорилась с одной своей коллегой, завтра она их ждет на беседу и заберет ребенка к себе в класс, если все пройдет нормально. Так что будем надеяться, что Чернов сегодня одно доброе дело сделал, хоть и очень косвенным образом.

Ирина нетерпеливо хмыкнула.

– Ладно уж, не буду вас томить. После того, как я похлопотала о переводе в хороший класс, Анисимова стала со мной откровенной и призналась, что в тот злополучный день видела не только Аврору Витальевну, но и даму сердца Чернова.

– Ни черта себе! – вырвалось у Ирины.

– Совершенно верно, дорогая, точнее и не скажешь.

– Так нет, погодите-ка, она что, была знакома с Мариной?

– Нет. Оперативники показали ей фотографию девушки, и она вспомнила, что иногда встречала ее во дворе в течение примерно года, а последний раз видела выходящей из парадной Чернова примерно за десять минут до появления законной супруги. И, предвосхищая ваш следующий вопрос, она хорошо запомнила девушку не просто так, а потому, что та была очень похожа на ведущую уроков английского по телевизору.

Ирина встала и заглянула в кастрюльку. Дрожжи разошлись и дали пышную пену. Можно всыпать муку и замешивать, пока тесто не перестанет прилипать к рукам, что оно в этом рецепте делает далеко не сразу. Обычно Ирина ждала до выходных и поручала Кириллу месить, что даже в его сильных руках кузнеца занимало минут десять.

– Дайте-ка я, – не выдержав ее шумного пыхтения, старушка повязала фартук и решительно оттеснила Ирину от стола.

«Ну и дела, – размышляла Ирина, отмывая руки от теста, – вот я шляпа, конечно, не разговорила свидетельницу. Хотя кто знал, что Чернов окажется таким идиотом, водить бабу к себе домой, пока жена на работе. Глупее этого вообще трудно себе что-то придумать. Разве что ему было все равно или даже он кайфовал от этой нездоровой ситуации. Смотри, дорогая, я тебе изменяю прямо у тебя на глазах, а ты утираешься. В партком настрочила, не сработало, а что ты еще можешь? Вот именно, ничего, так что терпи».

Старушка работала как заправский пекарь, Ирина загляделась на размеренные и точные движения ее рук.

Переводя дух, Гортензия Андреевна сказала, что Анисимова сильно переживала, когда Чернова арестовали буквально через несколько часов после того, как она опознала девушку на фото. Вроде бы она сказала правду, но порядочному человеку всегда трудно принять, что именно он вбил последний гвоздь. Умом она понимала, что Чернов убил жену, но этот факт было очень трудно совместить с приятным и отзывчивым соседом, от которого она видела только добро. Поэтому, когда Илью Максимовича выпустили, у нее камень с души свалился. За все последующие годы соседства Чернов ни разу не припомнил ей, что, по сути, ее милостями целую неделю парился на нарах, всегда был вежлив, учтив, справлялся о здоровье дочки, а узнав, что она не вылезает из простуд, устроил путевку в санаторий. Поэтому Анисимова на суде решила не то чтобы врать, но говорить только то, о чем спрашивают. Зачем, в самом деле, эти нездоровые сенсации? Сколько ни вытаскивай на свет божий грязное белье, Аврора Витальевна не оживет.

– Так Чернов специально не просил ее молчать? – уточнила Ирина.

– Говорит, что нет, а там кто знает…

– Слушайте, Гортензия Андреевна, а милиции она прямо точно рассказала? Потому что опера сплетничали о Чернове как безумные, но именно об этой сочной подробности почему-то умолчали. Хотя это сильно меняет картину преступления.

– Н-да, – старушка закрутила тесто в жгут, несколько раз яростно стукнула им об стол, снова скатала в шар, убрала в миску и накрыла полотенцем, – готово.

Теперь следовало поставить его в теплое место, чтобы поднялось, но Ирине стало не до пирогов.

– Смотрите, у Черновых кризис семейной жизни, – фантазировала она, – жена хочет к внукам в деревню, а муж к девкам в городе. С приобретением машины достигнут утлый компромисс, когда жена ездит в Копорье при первой возможности, а муж делает вид, что не водит в дом женщин, когда ее нет.

– Точнее жена делает вид, что верит, будто он их не водит, ну да не суть.

– Нет, думаю, она все-таки надеялась, что муж не перешел хотя бы этот последний рубеж порядочности. Она и так унижена мужем, плюс к тому еще унизилась сама, когда писала на него жалобы, но изо всех сил надеется сохранить брак и провести вместе спокойную старость. И тут вдруг по дороге домой встречает Марину, беззаботно выходящую из ее парадной.

– Или не встречает, а узнает от моей сегодняшней собеседницы. Что, кстати, лучше объясняет ее молчание по этому вопросу на суде.

Ирина кивнула:

– Ну да. Тут почти подстрекательство получается. Как бы там ни было, Аврора в гневе и не собирается терпеть оскорбление. Разгорается ссора…

– Но соседи ничего не слышали, – перебила Гортензия Андреевна.

– Тихие ссоры самые страшные.

– Это верно.

– В общем, Чернов или выходит из себя и убивает жену в приступе ярости, или, наоборот, хладнокровно. В пользу последнего говорит то, что в доме не нашли никаких улик. Он все продумал.

– Или же убил ее где-то в другом месте, – Гортензия Андреевна поставила тазик с тестом на табуретку возле батареи, – и в другое, кстати, время. Например, они выясняли отношения всю субботу, а вечером Чернов повел свою супругу на пленэр, типа вспомнить молодость и помириться, где и расправился с ней в укромном уголке, а тело сбросил в воду.

– И звезды так удачно сошлись, что никто ничего не заметил.

– Ира, неужели вас, судью с большим стажем, это до сих пор удивляет?

– Нет, конечно, люди часто не видят того, что творится у них под самым носом, но соседи почему не заметили, как Черновы выходили из дома?

– Повезло.

– Но Чернов не мог быть уверен, что ему так повезет.

Гортензия Андреевна посмотрела на нее с жалостью, как на старательную, но туповатую ученицу:

– Так он и не был, Ирочка. Просто прежде, чем обращаться в милицию, он обежал всех соседей, якобы беспокоясь, где его жена, и спрашивал, когда они ее видели в последний раз. Если бы хоть один из них сказал «да вы же