— Давай быстрее, мне некогда. Говори, и я пойду, мне работать надо.

Маринка повернулась так резко, что ее подбородки и щеки омерзительно дрогнули, зашевелились, как потревоженное желе, красное пятно в центре презрительно исказилось.

— Тебе правда интересно?

Олег демонстративно посмотрел на часы и поднялся с кресла. Все, концерт окончен, еще немного, и он сорвется… Финал разговора предсказуем — истерика и проклятия, это было уже сто раз, лучше просто уйти и не связываться с дурой, у которой майонез вместо мозгов.

Он отошел уже на пару шагов, повернулся к Маринке спиной, когда с дивана донеслось:

— Кременецкий, твоя новая подружка — проститутка, не веришь, можешь сам убедиться. Я видела ее три раза в «Усадьбе», с Ермохиным, вернее, с его сыном.

И заткнулась, дрянь, заулыбалась, а смотрела торжествующе, точно прихлопнула того самого комара, что полночи не давал ей спать. Олег вернулся в кресло и не сводил с Маринки взгляда, а та продолжала скалиться желтоватыми зубами. Потянулась к сумке, достала сигареты в розовой пачке, откопала в недрах кожаного со стразами мешка зажигалку. О, это что-то новенькое, раньше за ней такого не водилось.

— Здесь не курят, — остановил ее Олег. Злости почему-то не было, только недоумение и удивление: Вера и Ермохин… В «Усадьбе»? Вернее, не сам Ермохин, местный олигарх номер два, а может, один «а», от Шестакова недалеко ушел, но обретался теперь в Москве, вел дела и за границей, а своего отпрыска-наркомана держал в родном городе, оплачивал все его прихоти и выходки. Почему поступал именно так — знал только Ермохин-старший, он появлялся в городе очень редко, раз или два в году, навещал дитятко и решал свои местные дела, в которые, как утверждали местные сплетники, вложил в свое время хорошие деньги.

— Врешь, — негромко сказал Олег.

— Не вру, не вру, — захихикала Маринка, — видела два дня назад, и еще раньше, можешь проверить. Съезди, тут недалеко.

И снова этот взгляд, торжествующий и беспощадный, взгляд голодной «брошенки», что неутомимо собирала по городу сплетни и теперь пришла вывалить их бывшему любовнику.

— Допустим, — произнес Олег, — ты видела Веру в «Усадьбе». А ты сама там что делала? Мужа себе искала? А тот, с кем я тебя в ресторане видел, не подходит или сбежал?

Удар пришелся в точку, Маринка сдувалась на глазах, как проколотый шарик, ее взгляд стал заискивающе-собачьим, так всегда бывало перед затяжной истерикой. Но не в этот раз, она неторопливо поднялась с дивана, одернула платье, прикрывая толстые колени, перекинула ремень сумки через плечо. Олег не двигался, смотрел на стойку ресепшен, где Диман обещал клиенту по телефону полный отрыв и драйв от стрельбы из огнестрельного оружия настоящего мужского калибра. Уверенно так обещал, со знанием дела, а ведь сам, паршивец, и сделал всего два-три выстрела из «викинга», пистолет на стойку положил и смылся к привычному ноутбуку косить монстров при помощи «мыши».

— Олежек, твоя новая подружка — профессиональная шлюха, хотя и дорогая. У нее куча клиентов, все богатые самостоятельные мужики, не то что ты, голодранец, только из пистолетов пулять умеешь, кому ты нужен. И на твоем месте я бы у врача проверилась, но если что найдут, ты не переживай, сейчас все лечится.

Маринка похлопала его по плечу, состроила сочувственную физиономию и проплыла мимо, царственно кивнула сделавшему стойку Диману и сгинула за дверью. Олег не двигался, положил руки на подлокотники и прикрыл глаза. В голове было пусто и мутно, точно налили в нее воды из застойного пруда, теплой, вязкой, она колыхалась еле-еле, ровная, спокойная, мертвая. «Ермохин, «Усадьба», куча клиентов, шлюха». — В воду точно метеорит свалился, она зашипела, выкипая, поднялся горячий пар, от него застило глаза и рассудок. Олег поднялся, постоял немного, держась за спинку кресла, и пошел мимо прибалдевшего Димана по коридору, мимо железных дверей к своей. Шел на автопилоте, ничего вокруг себя не видел, ничего и никого, хоть и слышал голоса людей, но не понимал, мужик это говорит или женщина. «Ермохин, «Усадьба», проверься у врача». — Маринка точно шла рядом и шептала ему в ухо, приподнимаясь на носки, чтобы дотянуться.

На ходу достал мобильник, набрал номер Веры. «Абонент временно недоступен». — Олег выслушал это сообщение три раза на всех языках, нажал «отбой». Недоступен. А прошла уже неделя, даже больше, прошел и день ее рождения, на который он собирался заявиться без подарка. «Усадьба»…

В себя он пришел только в оружейке, посидел, бессмысленно глядя на закрытый сейф, потом принялся раскачиваться на стуле. В голове постепенно прояснилось, вернулась способность анализировать и соображать. Но толку-то, когда так и крутится фоном поганая мыслишка, крепнет и застит все остальные, и уже не мыслишка это, а руководство к действию. Одна из тех ситуаций, когда понимаешь, что и сидеть на месте нельзя, и от действий твоих ничего не изменится, ты просто наблюдатель, но не участник. И все же…

Толика он нашел в комнате отдыха, коллега только что разогрел в микроволновке домашний обед и приготовился к заслуженному наслаждению. Увидел Олега, степенно кивнул и занес вилку над котлетой. Олег перехватил его за руку в сантиметре от хорошо прожаренного сочного бока, Толик сглотнул, как пеликан, и вытаращился на Олега.

— Толян, такое дело. Мне уехать надо, срочно, — слова давались с трудом. Олег высказывал мысль коряво, косноязычно, но от этого становилось легче. И растерянность отступала, вместо нее поднималась не злость — азартное любопытство и кураж, почему-то самым важным сейчас казалось уличить Маринку во лжи и успокоиться. И простить ее, простить дуру, пусть живет, если сможет, может, и познакомить ее с кем, чтобы не страдала. Только бы она соврала…

— У меня клиент через час, возьми его, я отработаю или заплачу. Вот. — Олег отпустил руку приятеля, полез в карман и вытащил всю наличность, подвинул ее Толику. Тот ткнул вилкой мимо котлеты, посмотрел на Олега, потом на деньги, потом придвинул к себе тарелку с едой.

— Случилось что? — спросил он. Олег кивнул молча, не рискуя разжать зубы, скулы точно свело. Неизвестность — самое поганое, что может подкинуть жизнь, и теперь Олег получал по полной.

— Ладно, — с опаской сказал Толик и, точно хлебные крошки, отбросил от себя деньги. — Иди уж, сочтемся.

«Спасибо», — кажется, он забыл про это волшебное слово, метнулся за своими вещами, переоделся наскоро, пролетел по коридору, проскочил мимо встрепенувшегося Димана и побежал на парковку к «Ауди». «Усадьба», дорогой загородный клуб, он же ресторан, он же бордель для платежеспособных господ, располагался в пяти километрах от города, куда и погнал Олег, не замечая дорожных знаков.

Ресторан, бассейн, сауна, боулинг, бильярд, караоке, тренажерный зал, люксы и полулюксы в коттеджах — услуги «Усадьбы» стоили недешево, но клуб в сосновом лесу был полон зимой и летом. Олег был здесь только однажды, когда хозяин «Бункера» расщедрился и пригласил персонал на свой юбилей. Впечатления от территории, еды и обслуживания остались самые благоприятные, но тогда он не пил и рано уехал, а на следующий день выслушивал отзывы и восторги тех, кто дотянул до последнего. А также помнил, что в «караулке» у въезда сидел не дедок вроде хитрозадого Шелопаева, а серьезный, атлетического телосложения юноша, даже два юноши. Охранники точно и не поменялись с той поры, вежливо попросили паспорт, записали номер-серию, уточнили, куда именно следует дорогой гость, и створка автоматических ворот отъехала в сторону, освобождая проезд. Олег вырулил на парковку, пока ехал, смотрел по сторонам, но белой «Тойоты» не заметил. Не было ее здесь, но это ни о чем пока не говорит, ровным счетом ни о чем, к радости или сожалению. Поставил запыленный «Ауди» рядом с монстроподобным серебристым «Лексусом» и пошел к крыльцу главного входа, оформленного под резной-расписной терем-теремок.