— У нас пока тиш… Есть! Противника вижу! Патрон на линию заряжания, — приказывает Витя Жорику.

— Чего?! А… понял!

Даже я уже знаю, что это команда для пулеметчика перед стрельбой такая. Обогатился знаниями, пока наш полевой командир нового оператора машины смерти муштровал.

— Жди до последнего! Пусть подойдут поближе! Стрелкам разрешаю открывать огонь индивидуально, по готовности.

Штурмовая группа противника плотной и зловещей волной накатывается на подножье холма, соседний «горб» и седловину между ними.

Во рту резко пересыхает.

Ох, как же вас много-то!

Похоже, что не ошибся я в своих предположениях. Видать корейцы бросили в эту атаку всех, кого могли!

И кто его знает — еще три дня назад, при таком раскладе, судьбы поселка и его жителей висели бы буквально на волоске, ну а капризные весы фортуны могли качнуться в любую из двух сторон.

Но теперь мы имеем на руках такие козыри, что сомневаться в успехе — только богов гневить.

Есть чем удивить и даже поразить врага. Причем в буквальном смысле.

«Тудух»! — ударив в правое ухо звуковой волной, открывает огонь карабин Анны. Я аж вздрагиваю!

А чего же сам торможу-то? Вон, вокруг уже война в полный рост наладилась! Прикладываюсь к «Вепрю» и начинаю садить по врагам с максимально возможной скоростью…

Периодически не прицельно огрызаясь выстрелами на наш огонь, азиаты с упорством муравьев лезут по склону тремя плотными цепями.

А вот за это спасибо! Такая тактика нам на руку. Решили массой задавить и кокардами закидать? Что ж — бог в помощь!

Мы щедро "поливаем" их сверху из карабинов. Лезли бы они малыми штурмовыми группами — все было бы гораздо сложней.

Подъем не слишком крут, но все же это совсем не стадион и даже не равнина — на мировой рекорд не разбежишься. Ну, а пространство перед седловиной, соединяющей оба «горба», щедро изрыто ямами-ловушками, которые с самого начала осады нарыли поселковые, именно на случай ночных атак. Ямы небольшие и неглубокие, но коварные своей незаметностью. Влетишь в такую на бегу и, скорее всего, выхватишь если не перелом голени или стопы, так почти гарантированный вывих или растяжение…

Несмотря на активный огонь — солдаты противника почти достигли половины расстояния до вершины. Внизу, в седловине, уже вообще вот-вот в траншею ворвутся!

Ну, бл@дь и чего командир тянет-то? Срезом ствола прямо в мясо упереться желает, что ли? Это такой у него рубеж открытия огня?!

Да и придурок Жора, видать, решил ждать, пока капитан первым не откроет сезон охоты.

А может у них с пулеметами что случилось?

— Витя, мля!? Чего ж…

— Глохни!

Я только и успеваю покоситься в сторону злобно взрыкнувшего капитана, как его ПКМ разродился-таки короткой очередью на три патрона. Еще одной такой же. А еще через секунду пулемет Виктора застучал на полную мощь.

Его сердитую басистую скороговорку тут же подхватывает Жорин машинган* с соседней вершины. Карабины, словно свора собак, заметно осмелевшими голосами, с радостной готовностью подгавкивают вожакам-пулеметам.

Сквозь дикий грохот с трудом, но разбираю, что далеко за спиной, к работе наших двух пулеметов, активно подключился их брат близнец в руках завхоза.

Ух! Ну, всё -пошла работа!

Добро пожаловать в ад!

…Первые несколько секунд на поле боя ничего не меняется. Корейцы всё так же лезут по склону, стремясь подобраться к нам на один, последний и решающий бросок. Их лица белеют совсем рядом.

На какое-то мгновенье я даже почти поддаюсь панике.

Где нож — на месте!?

Да эти гуки, чего — совсем отбитые?!

Приказать биатлонистке отходить? Как же — уйдет она!

Между лопаток пулей сквозит ледяной ветерок. Однако, руки знают свое дело и продолжают вести огонь по врагу. Кажется, уже почти в упор.

Да мать же вашу раскосую!

…Неизбежное осознание катастрофы накрывает азиатов одномоментно.

Солдаты противника почти синхронно попадали и вжались в землю, но не пролежав и трех секунд, почти сразу раздуплились и побежали! Лавиной из множества тел стремительно понеслись вниз по склону, откуда только что, так бодро и упрямо перли вверх.

Кто-то падает сбитой кеглей и продолжает дальнейший путь к подножью кувырком.

Кто-то замирает без движения.

Основная же масса — несется вприпрыжку, не разбирая пути. Буквально горохом сыплется. Толкаясь, врезаясь друг в дружку, запинаясь о тела под ногами, падая, вскакивая, снова падая, спотыкаясь и хромая.

Даже не думая оборачиваться и пытаться отстреливаться и уж тем более — попробовать закрепиться хоть на каком-нибудь рубеже внизу.

Щедро сеющие смерть пулеметы вселили-таки в азиатские души шок и трепет!

Не то, войдя в раж, не то, чтобы доставать убегающих корейцев по максимуму, Витя вскакивает и широко уперевшись ногами в землю, начинает строчить им вслед недлинными очередями, по три-пять, а то и семь патронов.

Правда, быстро приходит в себя, ибо, как он сам и объяснял Джорджу — реальный настрел ствола у ПКМа около двенадцати с половиной — пятнадцати тысяч выстрелов. Так что, этот драгоценный ресурс очень нужно экономить. Большой вопрос — дадут ли небесные раздварасы, когда-нибудь нам еще стволы, на смену расстрелянным...

Через минуту все было кончено. Волна схлынула и откатилась в предрассветную серую муть. Как и не было. Оставив после себя на склоне человеческие тела — мертвые и еще корчащиеся от боли. Словно жалкие обломки внезапного кораблекрушения, выброшенные на берег.

В контратаку мы не пойдем. Заранее решили. Своих людей в размен с корейцами гробить не станем.

Внезапно доходит, что в горячке боя, я совершенно упустил момент, в который прекратилась стрельба с западного направления.

Спрашиваю у командира.

— Да, там тоже затащили. Гуки еще раньше, чем здесь, побежали, — сообщает капитан, — Ты чего, рацию отключил? Все путем, Кот! Все — как надо. Мы победили.

Киваю и оглядевшись вокруг, поднимаю выпавший наушник. Поочередно прикладываюсь к обеим флягам. Остатки воды выливаю на и без того мокрую голову. Странно, что от нее пар не пошел. Там внутри все кипит, как в котле паровозном.

В избытке чувств звонко шлепаю Аньку по поджарой и крепкой заднице. Девчонка радостно взвизгивает и соблазнительно выгибает спину, приглашая на этом не останавливаться. Ух, сейчас бы отвести эту сеньориту куда-нибудь вниз к речке… однако, хорошего помаленьку. Ближайшие к нам бойцы и так оглядываются…

— Всё! Миру — мир, солдату — дембель! Прямо по красоте разложили на пазлы азиатов, — усаживается в росистую траву отставной капитан.

— Угу, — киваю я, — Как