— Прошу вас, леди. — раздался снизу чуть прерывающийся от напряжения голос. — Не торопитесь. Я буду левитировать вас ровно столько, сколько потребуется.

Ах ты ж… хвастун! Выпендрежник, как говорят юные Трентоны!

Я зло зашипела сквозь зубы… и кончиком ножа принялась торопливо наносить едва заметные царапины на крохотный кусочек мозаичной смальты. Вот что люблю в повседневной бытовой магии — это минимализм! Никакой размашистости, буйства стихий и водоворота сил: все предельно аккуратно и неброско. Выцарапанную руну не то что снизу, даже вплотную не очень-то и разглядишь. И силы для активации требуется такая же кроха. Я провела пальцем по готовой руне, запуская иллюзию, и злорадно прикинула, стоит ли тут еще повозиться, пока хвастун внизу будет изображать невъе… невероятной мощи мага с безграничным запасом сил.

— Вы отлично справляетесь, лорд Трентон! Наверное, дома часто помогаете горничным убираться? Чувствуется большой опыт…

Да что ж такое-то! Я взбрыкнула ногами, давая понять, что меня можно опускать, и также неторопливо поплыла вниз, на миг поравнявшись с вновь явившейся на галерее Агатой. Лицо моей не-совсем-племянницы исказило показательное презрения, а в глазах мелькнула искренняя ненависть.

Меня аккуратно «приземлили», только юбки красиво взлетели. Говорю же — вы-пен-дреж-ник!

— Или вы только с тетушкой Летицией в летающих горничных играете? — теперь уже глядя на нас сверху вниз, продолжала Агата. — И как на это смотрит леди Трентон?

— Ваша племянница, леди, очень искренняя и непосредственная девушка. — вздохнул лорд.

Женщину из моей семьи только что назвали дурой невоспитанной!

— Простите Агату, лорд, у нее совсем нет светского опыта.

А я еще и добавила, что барышня даже не понимает, как именно ее назвали. Нехорошая, недобрая я…

— Иди в свою комнату, Агата!

Зато Марита поняла все — на ее лице цвел гневный румянец, а уж взгляд, которым она одарила лорда, был непередаваемо выразительным. И почему только убийственный взгляд нельзя трактовать как покушение? Он ведь член Имперского Совета, Мариту бы посадили — и мне было бы спокойнее.

— Пожалуй, в свою комнату пойду я. — несколько даже смутившись, пробормотал лорд. — Хотел всего лишь поблагодарить за гостеприимство, леди Марита…

— Я оценила… вашу благодарность. — сквозь зубы процедила невестка.

— Бежите с поля боя, лорд? — едва слышно шепнула я, когда он проходил мимо.

— Мать, защищающая своего ребенка, поистине страшна! — прошептал в ответ он, раскланялся и побежал наверх.

Марита проводила его откровенно недобрым взглядом. Лорд аж лопатками передернул, а я… на миг даже пожалела, что она так и не родила Тристану ребенка. Женщина, способная ради своей дочери если не напугать, то хотя бы смутить хозяина Трентон-холла, была бы не худшим прибавлением к роду де Молино. Но что есть — то есть, а чего нет — того уже и не будет. Надо же, на какую потрясающе глубокую философию меня потянуло! Видно, от здешнего солнца отвыкла, вот и перегрелась.

— К брату заглянуть изволите, леди? — с ледяным сарказмом поинтересовалась Марита. — Или будете с приезжими лордами… прибираться? — она одарила меня взглядом, каким честные матери семейств одаривают караулящих на углу шлюх.

Ах, да пусть думает, что хочет…

— Пойду. — я выпрямилась, неожиданно осознав, что во рту у меня пересохло, а в животе словно липкий горький ком перекатывается. — Где вы… поставили гроб?

Марита только кивнула подбородком в сторону малой столовой. Там? Я подхватила юбку и почти бегом кинулась туда. На закрытых дверях были повязаны ленты черного крепа. Я замерла, протянула подрагивающие пальцы к ручке… отдернула… протянула снова… и наконец все же решилась нажать. И шагнула внутрь.

Когда я увидела мертвого Тристана в кабинете, когда отбивалась от Барраки на допросе, а потом в буквальном смысле от вампира — в камере, я знала, понимала и даже чувствовала, что брат убит. Но теперь, при виде роскошного гроба на обеденном столе и заострившегося профиля Тристана, мне снова стало… Плохо мне стало. Это мой брат. Это был мой брат. У меня больше нет брата. И ничего, что связано с ним — ни плохого, ни хорошего — больше не будет. Лишь память, с которой не объяснишься, не договоришься, не изменишь.

— Почему здесь, а не в часовне? — шепотом спросила я.

— А кто бы нам эту часовню открыл? Когда «глава рода»… — в тоне нагнавшей меня Мариты явственно слышались кавычки. — Изволит заниматься собственными делами.

Она, конечно, права — часовня рода всего лишь часть места, где обитает алтарь рода, и открывается лишь в случае нужды по просьбе главы рода… или другого родовича, если глава отсутствует. Но единственный кровный де Молино здесь я… а я бегала в поисках платья, потому что вот эта самая Марита настроила против меня почти всех дам и дамских портних Приморска!

— Это ты про ту главу рода, которой даже не сообщили, что полиция отдала тело? — прищурилась я.

— О, я думала, наследник де Орво сам тебя известит. — с деланным равнодушием обронила Марита. — Ты ведь и с этим лордом отлично поладила.

Я шагнула внутрь и опустилась в кресло у стены, жестом предложив Марите сесть в другое, напротив.

— Мама, не ходи!

Агата тоже обнаружилась тут, неслышной тенью маяча за спиной матери. Но Марита лишь передернула плечами, вошла и уселась, до хруста в позвоночнике выпрямив спину и вцепившись тонкими пальцами в ручки кресла. Как на приеме у дантиста. Агата, сейчас еще больше чем обычно похожая на мать непреклонным выражением лица, проследовала за ней и заняла позицию у Мариты за правым плечом. Я опустила голову, чтобы скрыть усмешку… Воительницы.

— Какая бы я не была… с кем бы я НИ ладила… или НЕ ладила… — я тоже умею подчеркивать слова голосом. — Но другой главы у рода де Молино нет. И взяться ему неоткуда.

Агата как-то странно дернулась, а по лицу Мариты будто тень скользнула… и черты ее снова заледенели. Она открыла рот, закрыла… и прошипела:

— Думаешь, мне… нам с дочерью легко понимать, что после всех этих лет, когда мы жили тут… своей семьей… ты… совершенно чужой нам человек… теперь хозяйка? И в любой момент можешь потребовать от нас… чего угодно? Самого… не знаю… ужасного? Отвратительного? И мы даже возразить тебе не сможем, иначе ты просто выкинешь нас вон?

Я снова отпустила голову — обычно я гораздо легче справляюсь со своим чувствами, но родной дом действует как-то… расслабляюще?

— Поверь мне, дорогая Марита, я отлично знаю, как себя чувствуешь, когда в родном доме, в которым ты привыкла быть… защищенной… в безопасности… от тебя вдруг требуют ужасного и отвратительного.

— Так это… месть? Ты собираешься мстить нам за то, что мы… что Тристан хотел выдать тебя замуж за де Орво? — задохнулась Марита.

— И что такого ужасного — выйти за лорда Криштофа? Красивый мужчина, жалко, старый… — пробурчала Агата и окинув меня долгим взглядом, закончила. — Так и вы, тетушка Летиция, тоже… не молодая. В вашем возрасте за счастье…