Шеринг закатил глаза и удрученно вздохнул.

— Я знал, что вы не Эйнштейн, — проговорил он, — но не знал, что настолько.

— Ты давай полегче.

— Тогда шевелите мозгами быстрее! Они не могут нас убить. А если вы успели передать эту информацию кому-то еще? Представляете, нас убили, а бумаги выплыли. Ах, если бы вы только знали, что там и кто там в этих листочках!

— М-м?

— Вот вам и «м-м». Полетят головы, да каких людей!

Кремнёв задумался. Шеринг, внимательно разглядывая его лицо, сделал еще один психологический ход.

— Они хотят убедиться, что документы все еще у меня, понимаете? Вот из-за чего здесь эта Надежда. Или, как вы метко ее обозвали, «подстава»! Как только она узнает, где я прячу бумаги, меня тут же прикончат. А вас, возможно, даже раньше.

— Ну и где эти «бумаги»? — осведомился Егор.

Шеринг усмехнулся.

— А вот об этом я вам не скажу.

— Почему?

— Пока бумаги у меня, вы будете беречь меня как зеницу ока. Пылинки с меня сдувать будете. Разве не так?

Кремнёв достал из бардачка машины моток скотча.

— Н-да, дядя… — проговорил он. — Тебя бы в наш отдел спецопераций — аналитиком. Их все равно никто не слушает. Дай сюда ноги. Давай, протягивай!

Шеринг откинулся на спину и протянул Егору ноги. Тот принялся стягивать их скотчем.

— Какой же вы тупой! — негодовал Шеринг. — Вы кто по знаку?

— Слон.

— Оно и видно. Такой же сильный и такой же недалекий. Вам только пни хоботом корчевать!

Обвязав ноги олигарха скотчем, Егор открыл дверцу и выбрался из машины.

— Куда вы? — быстро спросил Шеринг.

— Не твое дело.

— Не вздумайте ей рассказывать о нашем разговоре! Я вам точно говорю: она здесь для того, чтобы узнать про бумаги! Скоро вы в этом убедитесь. Она сама вас спросит. А вы сделайте вид, как будто что-то знаете, но скажите ей позже. Это продлит нам жизнь еще дня на три.

Кремнёв хмыкнул.

— А почему не на неделю или две?

— Потому что Белоснежка быстро поймет — мы дурим ей голову, — с необычной серьезностью произнес Шеринг. — Тогда нас схватят и будут пытать.

Кремнёв усмехнулся.

— Вот и отлично. Ты расколешься, и я наконец узнаю, где они спрятаны, эти твои треклятые бумаги.

Шеринг нервно дернул щекой.

— Возможно. Но что вы будете делать с этим знанием на том свете?

— А это уже не твоя забота.

Кремнёв захлопнул дверцу машины, повернулся и зашагал к аптеке.

Харлей пересчитал деньги и спрятал их в карман. Мелочь он в остервенении швырнул на пол.

Лысый налетчик грубо схватил путану за волосы и насильно усадил ее на пол.

— Чего ждешь. Давай, работай.

Путана протянула дрожащую руку и расстегнула бандиту ширинку. Грабитель в «харлеевской» куртке уткнул ствол ружья в живот провизору.

— Где у тебя «колеса», толстяк?

Аптекарь дернул усатой губой и проговорил голосом, полным презрения:

— Я вас не понимаю.

— Правда? Сейчас объясню.

Налетчик чуть отодвинул ружье и вдруг резко ударил провизора прикладом под дых. Усач вытаращил глаза и, хватая ртом воздух, медленно осел на пол.

— Где наркота? — повторил свой вопрос Харлей.

Провизор поморщился от боли и хрипло проговорил:

— Там… В сейфе.

Налетчик протянул левую руку:

— Ключ!

Усач, морщась и постанывая, достал из кармана халата ключ и протянул его Харлею.

Надежда стояла у стены, не шелохнувшись, и смотрела, как Харлей выгребает из сейфа баночки с транквилизаторами и упаковки с ампулами на опиумной основе.

Налетчик в бандане судорожно сглотнул слюну и вдруг уставился на Орлову. В глазах его загорелся похотливый огонек.

— Эй, Дэн, — окликнул он лысого бородача. — Оставь эту шалаву. Здесь есть кое-кто получше!

Лысый обернулся и окинул Надежду любопытным взглядом.

— Я не буду драть эту телку, Гумо, — сказал он налетчику в бандане.

Бандит приподнял брови.

— Чего? Не нравится, что ли?

Лысый усмехнулся:

— Без обид, чувак. У меня скорее встанет на свинью, чем на такую куклу.

Налетчик в бандане захохотал.

— Ну ты даешь! Может, Рохелито захочет? Эй, Рохелито, засадишь этой кукле?

— На раз-два! — ответил Харлей и перепрыгнул через прилавок в зал. — Подержи ствол!

Он швырнул налетчику в бандане ружье и двинулся к Надежде, расстегивая по пути ширинку и похабно ухмыляясь. Налетчик в бандане тем временем взял на мушку провизора.

Харлей остановился в двух шагах от Надежды. Налетчик в бандане его поторопил:

— Рохелито, давай в темпе!

Харлей смотрел на Орлову голодным слюнявым взглядом, в котором похоть слилась с картинным благоговением. Потом, не сводя взгляда с ее лица, медленно опустился на корточки.

Продолжая ухмыляться, он расстегнул Надежде ширинку и спустил с нее брюки, обнажив дорогие кружевные трусики и стройные загорелые бедра.

— Ва-ау! — воскликнул налетчик в бандане. — Шлюха — высший класс!

Он сжал крепче ружье и облизнул пересохшие от возбуждения губы.

И вдруг Надежда улыбнулась. Она положила ладони на буйную шевелюру Рохелито и резко прижала его голову к своему паху.

— Нравится? — поинтересовалась она.

— Ва-у! Ва-у! — восторженно воскликнули налетчики, вытаращив глаза на Орлову. — Давай, девочка! Покажи ему!

Провизор, нахмурившись, отвернулся. Проститутка отпряла от ширинки лысого бородача и с изумлением взглянула на Надежду. Ее подельница тихо и презрительно заметила:

— Вот уж правду говорят: настоящие шлюхи — это дамочки с внешностью королев.

Рохелито посмотрел на Надежду снизу вверх и восторженно прошептал:

— Ах, ты, сучка…

Надежда закрыла глаза — то ли в блаженстве, то ли в отчаяньи. На губах ее появилась улыбка. Рохелито взялся за резинку трусиков и стал медленно стягивать их вниз. Вдруг Надежда открыла глаза и резко крутанула кудрявую голову Харлея на сто восемьдесят градусов. В тишине аптеки хруст позвонков прозвучал ужасающе громко.

В следующее мгновение дверь аптеки с грохотом открылась, и в зал вошел Кремнёв. Надежда упала на пол, выхватила нож из-за пояса мертвого Рохелито и коротким движением метнула его в горло лысому бородачу. Налетчик, хрипя, попятился назад и, ткнувшись спиной в стену, сполз на пол.