этому недостаток сна, то я превращаюсь в эмоциональную развалину.

— Я думал, девушки находят такие вещи очаровательными.

— Ты не книжный персонаж, Сорен. Ничто из того, что ты делаешь, не вызывает умиления. Все это раздражает.

Я проталкиваюсь сквозь него и иду к своей машине. Когда открываю дверь, меня осеняет, что я забыла заправиться прошлой ночью. Захлопываю дверь, внутренне проклиная себя за лень. Надо было просто сделать это. Повернув ключ, я дважды проверяю количество оставшихся миль и обнаруживаю, что у меня полный бак.

Я поднимаю взгляд на Сорена, который приветливо смотрит на меня и говорит: — Не за что.

Я опускаю окно.

— Сталкер.

Он наклоняет голову, как бы говоря: «Если бы».

Я смотрю на свой дом, вспоминая, как чисто в нем впервые за все время. Как я не беспокоюсь о том, принимает ли мама лекарства или ест, пока я на работе. Все это давление исчезло. И хотя я ненавижу обманывать Сорена, возможно, это именно то, что мне нужно сделать. Притворяться, что я готова выйти за него замуж столько, сколько потребуется, чтобы обеспечить маме тот уход, которого она заслуживает.

— Ты победил, — восклицаю я и поднимаю окно. Выключаю машину и выхожу. — Ты прав. Эта машина может сломаться в любой момент.

Сорену требуется секунда, чтобы прийти в себя, и шок на его лице становится комичным, прежде чем он маскирует его.

— Пора бы тебе образумиться.

Он открывает пассажирскую дверь, ожидая меня.

— Мне очень жаль, что я опоздала. Уверяю вас, это случайность, — поспешно говорю я, опускаясь в кресло, снимая туфли на каблуках, которые уже натерли, и одним плавным движением включая компьютер.

— Думаю, в деле наметился прогресс. Я собираюсь взять интервью у нового подозреваемого и хочу, чтобы вы делали заметки во время этого.

— Когда интервью?

— Через два часа. Я оставил несколько документов, которые тебе следует освежить в памяти до того, как мы отправимся туда. Убедись, что у тебя есть диктофон для сохранения информации, чтобы мы могли к ней вернуться, — взволнованно отвечает мой босс Конрад.

В животе урчит от голода, я встаю, не обращая внимания на мозоли, и оглядываюсь по сторонам. Все занимаются своими делами, поэтому я иду в комнату для персонала. Мне противна мысль ходить босиком, но пока это мой единственный выход. Я роюсь в ящиках, нахожу несколько пластырей, а затем наливаю себе чашку кофе со сливками. Я предпочитаю энергетический напиток для получения кофеина, но сейчас кофе единственный вариант, и я знаю, что он поможет мне немного утолить голод.

— Пошли! — Конрад потирает руки. — Наш клиент был доставлен по обвинению в торговле наркотиками. Нам нужно заставить его сотрудничать с властями и сделать так, чтобы он назвал сообщника. Очевидно, что он не лидер, — подготавливает он меня, пока мы идем.

Мы заходим в конференц-зал, и я расставляю все по местам, пока Конрад представляет меня.

— Как ваша фамилия? — спрашивают меня, и я натянуто улыбаюсь.

— Паселло, — отвечаю я, оглядываясь, не видела ли я его раньше. Не могу сказать, что я его знаю.

— Это по-итальянски? — спрашивает он, но Конрад перебивает.

— Мы будем записывать наш разговор на диктофон, вы не против?

С неохотой парень перестает смотреть на меня и сосредотачивается на Конраде.

— Да, все в порядке, но никаких видеозаписей.

— Назовите свое имя для протокола, пожалуйста, — я включаю диктофон.

— Сэмюэл Харрисон.

— Я буду с вами откровенен, Сэмюэль. Ваш послужной список длиной в милю, но я знаю, что мы сможем это исправить, если вы назовете нам имя вашего босса.

Сэмюэль смотрит на меня.

— Это шутка? — он переключает внимание на Конрада. — Я не подпишу себе смертный приговор, сливая тебе всякое дерьмо. — Он снова обращает свой взор на меня. — Я верен.

— Эта продажная верность приведет тебя к десяти годам тюрьмы. Тебе нужно решить, на чьей ты стороне.

Мой желудок урчит, и оба мужчины пялятся на меня.

— Давайте поговорим о торговых путях, — предлагаю я, заглушая урчание в животе.

— Я ничего не знаю об этом.

— Расскажите нам о плюшевой игрушке, наполненной кокаином, которую нашли у вас.

— Я выиграл ее. Я не знал, что в ней были наркотики.

— Плюшевый мишка весом в одиннадцать фунтов ни в чем не заставил тебя усомниться?

— Нет, — он скрещивает руки, и они с Конрадом пристально смотрят друг на друга. Мой желудок снова урчит, разрушая напряжение в комнате.

— Зачем ты продавал игрушку, если ты ее выиграл?

— Посмотри на меня. Большую часть ночей я сплю на улице. Мне нужны деньги на еду и кров.

Мы продолжаем ходить вокруг да около, ни сколько не продвинувшись. Мы можем помочь этому парню, но он этого не хочет. Я не понимаю. Мы заканчиваем интервью, когда мой желудок разражается самым громким звуком за все это время.

— Извините, — я пожимаю плечами, извиняясь за то, что мой желудок рычит как медведь. Мне следовало захватить хотя бы кусок хлеба по дороге из дома этим утром.

Конрад выпроваживает Сэмюэля и поворачивается ко мне: — Пойдем, накормим тебя, — усмехается он.

Я собираю все свои принадлежности, желая подкорректировать свои записи, пока интервью еще свежо в памяти.

— У меня куча работы, все в порядке, — протестую я.

— Джиневра, я не позволю своему сотруднику голодать. Мы быстро пообедаем, и тогда ты сможешь сосредоточиться и выполнять работу качественнее, не испытывая голода.

— Честно говоря, я не так уж и голодна, — он приподнимает бровь. От одной мысли об обеде у меня текут слюни. — Хорошо, быстрый ланч, — соглашаюсь я, но только потому, что умираю с голоду.

Я надеялась, что мы найдем какое-нибудь местечко, где можно быстро перекусить и взять что-то с собой в офис, но Конрад настаивает на том, чтобы мы присели пообедать и обсудить интервью.

— Я думаю, это связано с войной с наркотиками в нашем городе. Всего несколько дней назад был сожжен крупный наркокартель, — отвечаю я.

— Интересный ракурс, — говорит Конрад.

— Этот парень козел отпущения. Я думаю, его подставили, — что-то в нашей встрече меня настораживает. То, как парень смотрел, словно знал меня, пугает. Я хочу сказать об этом Конраду, но не хочу, чтобы он подумал, что я не справлюсь с такой работой.

— Мы упускаем что-то важное. Я нутром чувствую, что это будет дело, которое люди будут изучать десятилетиями. Оно может привлечь внимание всего мира.

Я понимаю, что он хочет, чтобы это дело получило известность в СМИ, потому что ему нужна слава, которая приходит с громким делом, но я не