– Это все пустяки, футбол сейчас важнее. Не посадят же тебя, в конце концов, в ближайшие полтора месяца?

Я фыркнула:

– Знаешь, друг, ты умеешь поддержать, как никто другой! Ну и что там, кто в группах, кто завтра играет?

– Я-то все выписал, мне-то это нужно, в отличие от некоторых преступниц, – забубнил Костя и, увернувшись от моего пинка, продолжил: – Я на всякий случай все записал, если у нас тут интернет опять чудить начнет.

Интернет у нас в зале это чужой вай-фай, которым мы все нагло пользуемся. Вообще у нас офисное высотное здание, мы находимся на первом этаже, и открытого доступа к интернету тут полно, но вот хорошо ловит только один адрес. Правда, и у него иногда бывают свои причуды и интернет плохо грузит, так что слишком надеяться на него не стоит. Так что Костенька оказался очень предусмотрительным.

– Подожди немного, – сказала я, бросая сумку на диван, – я только статистику проверю и посмотрим, что там у нас со ставками.

Ах да, забыла упомянуть, весь этот сыр-бор с футболом из-за ставок в букмекерской конторе. Мы собрались с Костяном немного подзаработать на чемпионате Европы по футболу, потому что оба неплохо разбираемся в сборных командах, так что есть все шансы умножить свой капитал раза в два.

– Кстати, – спросила я, беря листок с цифрами с барной стойки, – где Анюта?

Костя стукнул себя по лбу и ткнул в меня пальцем:

– Это все из-за тебя! Аня, просыпайся!!! – заорал он в сторону нашей комнатки.

Я пошла проверять статистику, пока они там разбирались, почему Костя так поздно разбудил Аню, она же просила его, придурка такого, растолкать ее в девять, а не когда Каролина придет. А если бы Каролина, как всегда, опоздала на два часа, Аня что же, дрыхла бы тут до обеда? Да Аня в жизни больше ни о чем идиота не попросит! Костя вяло отмахивался, весь погруженный в свои записи предстоящих игр, а потом вообще попросил Анюту не нервничать, а лучше сделать ему кофе. Моя сменщица, еще не до конца проснувшаяся и явно сбитая с толку, налила ему кружку, размешала и поставила на барную стойку. А потом, видимо сообразив, что ее нагло использовали, заорала так, что я аж подпрыгнула:

– Ты издеваешься надо мной, что ли, дебил?!!!

Но этого ей, видимо, показалось мало, потому что она подняла кружку с кофе и громыхнула ею о стойку. Получилось зрелищно – кофе расплескался, залив и Костины бумажки, и его брюки и вообще всю стойку.

– Ты совсем идиотка! – заорал теперь уже Костя. – Ты вообще понимаешь, что делаешь? Дура, я вчера весь вечер писал и анализировал!!!

Он судорожно пытался спасти свои драгоценные бумажки, но, судя по его реакции, все было безуспешно. Наконец охранник процедил:

– Молись, Анюта, чтобы у нас сегодня интернет работал, иначе я тебя в следующий раз придушу!

Я, давясь от смеха, приблизилась к противникам.

– Анюта, шуруй переодеваться, пока наш бравый охранник тебя не прибил, а ты, ковбой, не ори, завтра первые игры, что там можно еще анализировать?

– Да ты только посмотри, посмотри, – возмущался ковбой, подсовывая мне под нос коричневые бумажки, с которых капала жидкость, – все пропало! Ладно, если б это вода была, а тут кофе, теперь все коричневое и ни черта не видно!

– Ты бы лучше пошел на штанах пятна затер, не чувствуешь, что мокро? И вообще, кофе ведь горячий был, не обжегся, что ли?

Костя посмотрел вниз и высокопарно воскликнул:

– Да разве до каких-то там ожогов, когда труды мои загублены! Пусть будут ожоги, ничего страшного.

Я осуждающе фыркнула:

– Вообще-то там очень важные органы находятся, я бы на твоем месте проверила… Тебе-то, может, ничего страшного, а вот твоя будущая супруга явно не обрадуется бракованному муженьку.

Костян посмотрел на меня круглыми глазами и, сорвавшись с места, побежал в туалет. Конечно, никаких ожогов у него там не было, иначе не сидел бы тут и не орал на мою коллегу, но пусть побегает, психовать хоть перестанет.

Тем временем из комнатки выглянула Аня и тихонько спросила:

– Где этот придурок?

– В туалете. Если не хочешь с ним встречаться, у тебя минут пять.

Аня выбежала в полной готовности и, похлопав меня по плечу, сказала:

– Удачной смены, всего-всего хорошего, ну и так далее. Оставляю тебя с этим идиотом психованным, – и было такова.

Через некоторое время из сортира нараскоряку вышел Костя в мокрых штанах. Он семенил утиной походкой и ворчал, не переставая:

– Вот идиотка, нет, ну что за идиотина? Как таких куриц только свет носит? Вот все бабы-дуры! С какой радости, она, скажи, на меня эту кружку выплеснула?

Я вступилась за коллегу:

– Вообще-то она просто бабахнула ею о стол, специально на тебя никто ничего не выливал. А если у тебя нет реакции и ты сидишь на попе ровно, когда на тебя летит струя горячего кофе, то это уже твои сугубо личные проблемы.

– Конечно, я во всем виноват! А мы все такие чистенькие и невинненькие!

Я начала терять терпение:

– Перестань мне тут кудахтать! Кто из вас двоих курица? Она-то ушла давно и успокоилась, а ты все бурчишь и бурчишь, сколько можно!

Костя внезапно заинтересовался:

– А откуда ты знаешь, что Аня успокоилась? Может, она сейчас тоже шагает и бурчит? – И тут же сменил тему: – Где ноутбук Андрея? Буду восстанавливать свои загубленные записи.

Андрей – это наш третий охранник, который оставляет нам на смену ноутбук, чтобы мы не скучали. Вообще он его оставляет в большей степени мне, но Костя наглый человек и оккупирует технику без зазрения совести.

Я даже не стала обращать его внимание, что ноутбук лежит прямо перед носом, и ушла переодеваться. Когда я вышла через минут семь, Костя радостно воскликнул:

– Все! Я восстановил мои записи!

Тут уж я не удержалась от комментария.

– А как же «я весь вечер писал»? А как же «труд моей жизни»? С какой радости ты тогда тут на Анюту орал, как потерпевший? Да ты все за пять минут снова накалякал!

Костя хмуро посмотрел на меня:

– А это чтобы она меня больше ни о чем не просила! Ты не представляешь, как она меня заколебала! Костик, разбуди меня в девять утра, – передразнил он мою коллегу, – да поставь ты себе будильник, ешкин кот! А все из-за Андрея, больше никогда не буду его пораньше менять, пусть хоть на коленях умоляет!

Я вопросительно подняла бровь.

– Я что-то не понимаю, в чем тут сложность,