Взаимодействие с внешнеполитическим ведомством осуществлялось на регулярной основе. Это давало возможность и депутатам, и профессиональным дипломатам знать о том, какие вопросы находятся в поле зрения представителей другой ветви власти. Жизнь подталкивала к оперативным дискуссиям, сопоставлению точек зрения, нахождению оптимальных ответов на возникающие вопросы.

К прояснению проблем внешней политики привлекались флагманские институты отечественной науки. Ученые, специалисты самых разных профилей были участниками каждого нашего заседания. Очень скоро при комитете был создан экспертный совет. Туда вошли ведущие специалисты по международным проблемам, экономисты-международники, эксперты-страноведы самого высокого уровня.

С нами работали ученые Института США и Канады, Института востоковедения, представители других структур Академии наук, отраслевых исследовательских институтов международного профиля. Перед членами комитета периодически выступали бывшие, но очень опытные послы СССР. В результате обстоятельного обсуждения того или иного вопроса, плодотворного сотрудничества профессионалов делались серьезные, обоснованные выводы.

Забегая немного вперед, отмечу, что после распада СССР эта добрая традиция, к сожалению, была во многом нарушена. Особенно негативно, как мне кажется, это сказалось на практической работе многих исполнительных структур России. Лишь в 1995 году, когда Министерство иностранных дел России возглавил академик Евгений Максимович Примаков, положение стало меняться в лучшую сторону. Примаков восстановил традицию научных дискуссий. Специалисты из академических и исследовательских институтов вновь оказались более востребованы политиками-практиками.

Тем не менее курс на свертывание деятельности международных научных центров и институтов не мог не принести негативных результатов. Академические институты международного профиля лишились необходимой государственной поддержки, поэтому зачастую с трудом сводили концы с концами. Многие специалисты эмигрировали в другие страны.

В последние годы положение меняется к лучшему. Опираясь на свой опыт, могу сказать, что формула «дипломатия – наука – аналитические диалоги», координация и солидарность всех ведомств внешнеполитического направления – вот ключ к успеху. И еще: спокойствие, даже когда трудно. Без паники и истерики.

В первые же дни после избрания на пост председателя Комитета по международным делам пришлось с головой окунуться в острейшие проблемы мировой политики. Часто приходилось детально разбираться в таких международных вопросах, о сути которых раньше знал недостаточно. Причем разбираться глубоко, профессионально. Был вынужден отдавать этому массу сил и энергии. Но без подобной самоотдачи полноценная работа на посту руководителя комитета была бы невозможной.

Перестройка отношений Советского Союза с восточноевропейскими соседями, с партнерами по Совету экономической взаимопомощи и Организации Варшавского договора уже шла полным ходом. И часто, как было и в случае с внутриполитической перестройкой в СССР, еще до того, как политики принимали решения по тем или иным вопросам, высказывались историки, публицисты, общественность в самом широком смысле слова. Раскрывались новые или малоизвестные исторические факты, многие из которых так или иначе касались Советского Союза.

Отношения СССР со странами Восточной Европы рассматривались в основном как итог сложных процессов, протекавших перед началом Второй мировой войны, а также во время нее и в период послевоенного развития. Очень много было написано и сказано с разных трибун о пакте Молотова – Риббентропа, о секретных приложениях к этому документу. Однако обстоятельства, относящиеся к началу Второй мировой войны, присоединение к СССР новых западных областей порождали невероятное число домыслов. Объективное изучение ключевых обстоятельств этого вопроса имело жизненно важное значение для налаживания добросердечных отношений СССР с ближайшими западными соседями.

Политики восточноевропейских стран придавали этому немалое значение. В Польше, которая раньше других вступила на путь рыночных реформ, был взят курс на политическую демократизацию и открытость на международной арене.

Когда в апреле 1990 года в Москву прибыл президент Польши Войцех Ярузельский, все «белые пятна» советско-польских отношений уже были обозначены. Ярузельский обсуждал их в Кремле с Горбачевым. Удалось достичь договоренности в ближайшее же время опубликовать подготовленный общими усилиями ученых-историков СССР и Польши документ, посвященный кануну и началу Второй мировой войны.

Если быть достоверным, то «белые пятна» в отношениях между СССР и Польшей в XX веке появляются еще со времен советско-польской войны 1920 года. Тогда Красная армия, полностью оторванная от своих тылов, вплотную подошла к Варшаве и была разбита войсками Пилсудского. Несколько тысяч пленных красноармейцев из армии Тухачевского трагически погибли в польских лагерях. Многие пропали без вести – русские, украинцы, белорусы. До сих пор неизвестно, что с ними стало, хотя в первой половине 1990-х годов Польша предоставила списки советских военнопленных, умерших в ее лагерях. А ведь был еще и знаменитый поход Пилсудского на Киев.

В 1939 году отношения между двумя странами испытали еще более серьезный кризис. В сентябре Красная армия вошла в районы Западной Украины и Белоруссии, принадлежавшие довоенной Польше. Согласно данным конца 1980-х годов, несколько тысяч польских граждан, в основном офицеров резерва, военных чиновников, полицейских, представителей духовенства, были интернированы, стали военнопленными. Дальше шли разночтения. В 1943 году гитлеровская пропаганда объявила, что под Смоленском находятся массовые захоронения польских офицеров – свыше четырех тысяч человек. Группа Польского Красного Креста, работавшая в Катынском лесу при немцах, той же весной обнаружила восемь массовых захоронений, заполненных телами. Всех идентифицировали как поляков. По заключению экспертов, они были убиты в апреле – мае 1940 года, когда в этих местах хозяйничали сотрудники НКВД.

После освобождения Смоленщины в район Катынского леса выехала правительственная комиссия под руководством главного военного хирурга СССР Н.Н. Бурденко. Советские эксперты пришли к выводу, что в страшном преступлении повинны гитлеровцы. Причем расстрелы производились в 1941 году, когда эти территории уже были оккупированы немецкими войсками. Долгое время эта версия была в нашей стране единственной. Хотя и вторая никогда не исчезала. В годы войны из-за катынской трагедии были разорваны дипломатические отношения между СССР и польским эмиграционным правительством в Лондоне. Статус Польши в антигитлеровской коалиции стал двусмысленным. И вот теперь, спустя почти полвека после окончания войны, надо было найти объективно выверенное политическое решение, которое позволило бы подвести черту под катынской трагедией.

Поляки придавали расследованию правды о Катыни колоссальное значение. В Польше жили прямые потомки расстрелянных в Катыни людей. Это было использовано для раздувания шумной антисоветской кампании. При этом не принималось во внимание, что в польской земле остались лежать 480 тысяч советских воинов, погибших в боях с гитлеровцами. Произошедшее в Катыни однозначно расценивалось всеми польскими политическими силами как преступление тоталитаризма, как результат сговора Молотова – Риббентропа, от которого пострадал цвет польской нации. Кое-кто пытался даже поставить знак равенства между Освенцимом и Катынью. И хотя руководители ПОРП в Москве были сдержанны, они не могли пойти против мнения своего народа.