душе под водой, только испытала огромное облегчение, когда выбравшись ощутила себя наполненной силой и желанием противостоять всему миру.

Поковырявшись в шкафу, отыскала там старенький, но довольно неплохо сохранившийся спортивный костюм. Одевать более свежие вещи не стала намеренно. Я не уеду из родительского дома, как бы этого не хотел отец. Ему не удастся заставить меня вернуться к мужу. Пусть не надеется.

6.2

6.2

Когда выхожу в коридор, музыка стихает. Проверить, кто по утрам слушает подобную дикость я не спешу, поэтому направляюсь к лестнице. Про себя замечаю, что нога болит уже меньше. Видимо, вывих был все же незначительный и отдых в дорогущей гостинице действительно мы с Женей получили на халяву.

Стоило вспомнить о парне, как на душе заскребли кошки. Наше расставание было неприятным. Хотя это совсем не сравнимо с тем, что после мне устроил Миша, но сам факт того, что мы не нашли компромиса присутствовал.

Спускаясь по лестнице, прислушалась к монотонным голосам, мужскому и женскому, которые доносились из столовой.

Черт. Сколько же сейчас времени? Я так и не взглянула на часы. Перед тем как выйти из комнаты. Но по тому, как было светло за окном, можно было предположить, что уже давно обед. И поэтому, зайдя в помещение, я ни сколечки не была удивлена тем, что отец и мачеха сидели за накрытым столом. Обедали.

– Марина. Проснулась. Проходи, дочка. Как дела?

Отец приглашающим жестом указал куда мне можно сесть. В его голосе звучала доброжелательность, но во взгляде было полная, непоколебимая решительность. Я сразу поняла, что вопрос по мне решен. И чтобы я не говорила. Какие бы доводы не приводила, ничего не поможет. Отец сделал выбор за меня.

– Я не голодная, – буркнула под нос, преждевременно разграничивая между нами пространство, села на стул, который располагался совсем в противоположном месте от того, что предложил мне отец.

– Ну, это ты пока не попробовала того, что приготовила Ванесса. У нее есть свое фирменное блюдо. Да, любимая?! – наблюдаю за тем, как пальцы отца накрывают ладонь женщины. И та ему мило улыбается в ответ.

Раньше меня это вообще не трогало. И в какой-то степени я была рада за отца. Когда отец нас познакомил, Ванесса проявила себя сдержанно и непафосно, чем сразу и расположила к себе.

Но после вчерашнего разговора с отцом, я не могла спокойно относится к нему. Он меня предал. Подставил. Разве так ведут себя родные отцы по отношению к родным детям? Думаю, что нет, но как оказалось мой был далек от истинной родительской любви.

– Марина, – ласковый голос Ванессы привлек мое внимание. Я перевела взгляд на нее.

Мачеха держала в руках тарелку, на которой лежал небольшой кусочек пирога.

– Что это? – задаю вопрос и с подозрением смотрю на совсем не аппетитную начинку, растекшуюся по тарелке.

– Пирог с рыбой. Попробуй. Он невероятно нежный, – нетерпеливо произносит женщина и, не дожидаясь пока я возьму тарелку, ставит ее передо мной.

Едкий запах рыбы ударяет в нос. Морщусь от отвращения.

– Что-то не так? – вскидывает брови Ванесса, внимательно наблюдая за моей реакцией.

Беру вилку, не хочется обижать ее. Ведь она ничего мне плохого не сделала.

– Я просто не хочу есть, – сухо отвечаю.

– Ладно тебе, дочка. Не обижай Ванессу. Она старалась, – отшучивается отец со свойственным ему иронизмом в голосе.

– Марина. Если тебе не хочется, то не заставляй себя… – тут же обижается мачеха.

И я все же решаю, что не буду себя насиловать и отодвигаю тарелку от себя.

– Так, ладно. Пошутили, теперь поговорим о деле, – тон отца меняется моментально, впрочем как и его настроение.

Вся веселость сходит на нет и на его лице появляется холодная маска. Ванесса вытягивается рядом с ним, как струна, и становится похожей на каменное изваяние.

У меня закрадывается странное предчувствие, что она с ним заодно. И против меня ведется какая-то скрытая игра.

– Да, я тоже хотела поговорить с тобой, – расправляю плечи, сажусь ровно, поднимаю подбородок выше. – Я хочу развестись с Мишей. Это мой окончательный ответ.

Внезапно от громкого хлопка во всем доме сотрясается воздух. Я вздрагиваю всем телом. Оборачиваюсь к входной двери. Через несколько секунд в дверном проеме появляется молодая девушка. Яркая. Высокая. Красивая. Где-то я уже ее видела…

– Ой, мамулька, фу. Ты опять свой говнопирог приготовила?! – морщит аккуратный носик брюнетка, сжимая его двумя пальчиками с длинным маникюром.

– Джесс! Ты что такое говоришь? – возмущается мачеха. Девушка же легкой походкой пересекает разделяющее их расстояние и, обняв мать за шею, звонко целует ее в щеку. – Пап-Николь, не советую тебе это есть, – произносит она с иронией в голосе, оставляя на щеке отца такой же звонкий поцелуй.

– Прекрати подтрунивать над матерью, Джессика. Это неприлично, – журит ее отец, хоть в его тоне нет и намека на укор.

Меня же в этот момент как будто специально игнорируют.

– Ой, – словно прочитав мои мысли, все свое внимание девушка обращает на меня. – А это… теперь моя сестричка? Наверно, Марина? Да?! А я Джесс. Джессика.

Девушка молниеносно оказывается возле меня и недолго думая плюхается на рядом стоящий стул. Пристально рассматривает меня. Изучает. А меня вдруг охватывает какое-то внутреннее смятение. Не могу понять, почему вдруг меня кажется, что я с ней уже знакома, а точнее знакома с ее …. запахом. Такой вкусный аромат туалетной воды окутывает меня, заполняет легкие. У меня кружится голова. Что происходит?!

– Джесс, ты давай не увиливай от ответственности, – неожиданно строго произносит мачеха. Девушка тут же вся подбирается и все свое внимание переводит на родителей, давая тем самым мне немного глотнуть свежего воздуха и собраться с мыслями. Этой Джессики явно было слишком много для меня. Да и зашла она не в самый подходящий момент.

– Что, мам? Если ты про то, что я не ночевала дома, то я уже имею полное право. Мне восемнадцать, – возмущается девушка. – И вообще, ты видела этот городишко? Малюююсенький такой, – она сводит вместе большой и указательный палец,