– А как же речка? – Нюра неприязненно огляделась.

Траву для помощника шамана Жалюты она собирала тут частенько, но так и не смогла привыкнуть к тишине и покою. Потому шла, громко топая и горланя песни, производя при этом столько шума, что страх отступал.

– На речке весь хутор собрался. Ни вода, а сплошной щелок, – Дарен нацепил виноватую улыбку и самый трогательный взгляд из богатого арсенала уловок. – Никого уединения. Я и не ожидал.

Нюра потупилась и приободрилась. Про уединение она как-то не подумала. Ей, когда Дарен рядом, остальные не слышны и не видны. Есть ли, нету ли – не все ли равно, когда он здесь. Виднеющиеся погосты в форме звериных морд неожиданно показались ей трогательно-милыми. А тишина – ужасно романтичной. Самое время для поцелуев. Лютая прикусила губу, чтобы придать яркости, перебросила косы за спину.

Дарен же осматривался по сторонам, точно чего-то искал. Приготовлений спутницы он не заметил, занятый разглядыванием местности. То, что он искал, обычно появлялась само. То ли откликаясь на его зов, то ли повинуясь воле Зверя. Впрочем, откуда Зверю знать когда и что ему надо. Иногда луноградцу казалось, что это подсобляет маменька, чей погост туточки. Ведь всем известно, что рядом с тем местом, где тело нашло покой, ушедший наиболее силен. И коли хочешь испросить ответа, то лучшего места, чем погост, для вопросов не найти. Правда, прочесть знаки дано не каждому. И владеют сей мудростью лишь шаманы да… чародеи.

Полукруглый шатер из листьев возник, как всегда, внезапно, точно вырос из-под земли меньше чем за шерстинку. Причудливо изогнутые растения сплетались до того плотно, что издали и не разглядишь, есть кто внутри али нет.

Нюра резко остановилась, повиснув на руке продолжавшего идти Дарена. Тот полуобернулся, мягко улыбнулся. Обычно уловка срабатывала всегда и со всеми. Суеверная хуторянка отцепила руку от его локтя и уставилась широко распахнутыми глазами. Знак Зверя и защитные слова она произнесла, пятясь и мотая головой.

– Чур меня. Чур! Не пойду, – бормотала Нюра.

В ее глаза плескался страх, а на «чудо» на смотрела с таким ужасом, что как на ногах держится не понятно.

– Ты же со мной, – ласково произнес Дарен, обращаясь как к ребенку-несмышленышу. Голос его звучал чарующе-мягко, так что слушать-не переслушать.

Нюра завороженно посмотрела на него, но приблизиться не рискнула. Мелькнула здравая мысль о бесноватости, подсказанная матерью.

– Боишься? – Дарен спрашивал до того удивленно, словно и нет ничего особенного в зеленом шатре, появившемся из неоткуда. Лютая усиленно замотала головой, но пятиться перестала. Впрочем, и приблизиться не рискнула. – Да он всегда тут был. Ты просто задумалась, – он подбавил в голос задушевности и протянул руки.

– Не было! Точно не было! – Нюра сорвалась на крик. – Я тут всю жизть живу. За травами каждый материнский клок хожу. Не было!

– Тихо! Тихо! – Дарен медленно приближался. Шаг за шагом. Он осторожно взял ладони молодой женщины в свои, легонько погладил большими пальцами. – Не было, так не было. Я же в Гуторенках редко бываю. Не знаю все, как ты.

– А коли не было, откуда взялось? – Нюра даже не заметила, что он стоит слишком близко. В другое время не преминула бы полюбоваться на гладко выбритый подбородок, на смуглую шею в расстегнутом вороте светлой рубахи. Сейчас же замечала лишь проклятый шатер из кустов, каких раньше никогда не видала.

Очнулась, лишь, когда он крепче сжал ее талию. Перевела взгляд и тут же дала себе мысленный подзатыльник. Краснота с губ наверняка сошла. Да и щеки слишком белы. Разве же так завлекать надобно?

Дарена ее метания не интересовали. Он наклонился нарочито медленно, давая возможность отстраниться. Но завороженный взгляд лютой подсказал ответ. Она даже глаза прикрыть не сообразила. Так и глядела: глаза в глаза.

Ее губы пахли земляникой и молоком, и казались мягким до безвольности. Отпусти, упадет, не удержавшись. Руки она очень осторожно положила ему на плечи, а после вцепилась в рубашку с силой, что с лихвой компенсировала дрожащие ноги. Дарен мысленно улыбнулся: женщин, что даже не умеют целоваться, у него еще не было. Впрочем, он вел сюда ее не для того. Просто, как любит говаривать наставник Грес, поцелуй – единственный надежный способ избавиться от неудобных вопросов. Или отвечай, или целуй. Он выбор сделал и не пожалел.

Нюра с трудом устояла, продолжая цепляться за спасительную рубашку. Все мысли выветрились, оставив зияющую пустоту. Зеленый шатер больше не пугал, хотя и казался странным и чужеродным. Она перевела взгляд на отстранившегося Дарена. Задушевности в его взгляде поубавилось. Скорее он выглядел озадаченным. Неужто она настолько плохо целуется?

– Ты очень красивая? – прозвучало это до того удивленно, словно он впервые видел ее.

Мужчина мотнул головой, сгоняя наваждение. Теперь он не сомневался, что план сработает. Осталось убедить хуторянку помочь.

– Как же я его не заметила раньше?

Нюра озадаченно разглядывала растительный шатер и почти уверовала в свою невнимательность. В самом деле, вызвать из неоткуда не может даже шаман. Что уж говорить о Дарене. Конечно, мать зовет его бесноватым, но так она и Горыню не очень-то жалует.

– А я его недавно построил, – выкрутился Дарен. – Все хотел тебе показать. Да как-то некогда было.

– А я чумная решила, что он из-под земли возник! – залилась лютая смехом.

Она, наконец, сообразила, что произошло. Просто, когда слишком внимательно следишь за своим спутником, предметы окружающего мира ускользают от тебя.

Дарен сдержанно улыбнулся. Главные потрясения еще впереди и не нужно их ускорять. Провести ее внутрь – тоже не малое достижение.

– Заходим?

Вопрос застал Нюру врасплох. Она неуверенно глянула на пугающий шатер. Прослыть трусихой не хотелось. К тому же, Дарен выглядит таким спокойным, точно бояться нечего. Она решительно кивнула, шагнула разок и остановилась. Дарен ненавязчиво взял ее за руку и потянул за собой.

Чем ближе шатер, тем яснее понимала Нюра: она туда не хочет. Ощущение неотвратимости происходящего усиливалось с каждым шагом. Ноги сделались, словно чугунными и поднимались с таким трудом, будто прикованы к земле прочными цепями. Наконец она остановилась, но руку убирать не стала. Дарен на миг нахмурился, но тут же спрятался за маской доброжелательности:

– Ты мне веришь? – тихо спросил он.

Лютая задумалась: вопрос-то с подвохом. И вроде, что проще ответить, да не покидает ощущение, что спрашивает он не о том.

– Верю, – определилась она и добавила: – Но заходить боюсь. Тревожно как-то.

Дарен с любопытством посмотрел на нее. Его тоже интересовало как вход в нижний мир воспринимают обделенные чародейской силой.

– Ты боишься входить или боишься, что не выйдешь? – уточнил он деловито и сдвинулся на пару шагов ближе к цели.