фотографий пишущих машинок, телефонных аппаратов, граммофонов, канцелярских принадлежностей, кабинетных сувениров. Этот прием в совершенстве освоили и по сей день используют продавцы мебели, наполняя красивыми переплетами демонстрационные образцы стеллажей, сервантов, прикроватных тумбочек, письменных столов.

Затем печатные издания попадают в качестве бутафории на съемочные площадки. Конечно, какие-то роли доставались и настоящим книгам, но что делать, если по сценарию требовалось много одинаковых экземпляров? А если произведения были и вовсе выдуманными, не существующими в реальности? Приходилось штамповать фейки, притом порой в промышленных масштабах. Так, бóльшую часть XX века такую задачу выполняло калифорнийское издательство Earl Hays Press, поставляя кинокомпаниям США бутафорские газеты, журналы и прочую продукцию периодической печати.

В прошлом веке появляются также понятия декоративные книги и даже книги-обманки – специально изготовляемые визуальные аналоги печатных изданий, стеновые панели в виде книжных рядов для оформления ресторанов, гостиниц, переговорных комнат, мебельных салонов. В настоящее время ассортимент таких изделий отличается впечатляющим разнообразием. Производятся как штучные экземпляры, так и целые блоки-линейки в разном оформлении – «классик», «винтаж», «модерн». Для оформления больших пространств декоративные книги предлагаются в аренду оптом. Самое простое технологическое решение – крепеж двусторонним скотчем на картонное основание в глубине полок.

«Это можно сравнить с египетским кувшином, в который уже ничего не наливают, но он создает поле эстетической энергетики в жилой зоне», – поясняет реклама одной из мастерских по созданию книг-обманок. Они «придают творческую энергетику обитаемому пространству». Так ли это на самом деле, вопрос спорный. В качественном исполнении книги-обманки действительно смотрятся нарядно и презентабельно. И главное, не требуют чтения!

В каталогах товаров повседневного спроса чаще задействуются настоящие тома. Если вы даже обращали внимание на такие фотографии, то вряд ли задавались вопросом, какие именно литературные произведения в них фигурируют. А вот американский писатель Николсон Бейкер провел своеобразное библиорасследование и представил его итоги в эссе «Книги как мебель» (1995){44}. Оказалось, круг сочинений весьма широк и варьируется в зависимости от назначения товара и целевой аудитории. Реквизитом может стать и викторианский роман, и философский трактат на латыни, и путеводитель по Швейцарии. Любопытно, что в одном каталоге порой обнаруживается несколько десятков наименований произведений и что одну и ту же книгу можно встретить в каталогах разных фирм.

Образы книг и читателей на страницах рекламных буклетов Бейкер поэтично называет «литературными интерлюдиями». Его необычное эссе побуждает поразмышлять о том, что «наши каталоги заказов по почте и наши книжные полки – эти две взаимосвязанные сферы культурного самовыражения – рассказывают о том, какими читателями мы являемся или хотели бы быть». А еще о том, что рекламный проспект неожиданно демонстрирует причастность не только к коммерции, но и к библиографии. Пытливый ум и зоркий глаз способны найти интересные рекомендации по чтению даже в иллюстрированных описаниях товаров и услуг. Альтернативная история Книги творится буквально на наших глазах.

Логика манекена

Современные британские производители мебели и дизайнеры интерьеров развивают стиль Faux Book как «воспоминание о благородной архаике». Верность старым добрым традициям остается частью эстетической концепции оформления жилых и офисных пространств с претензией на респектабельность. Для основы фасадов шкафов используется преимущественно шпон на прочной хвойной древесине, для изготовления книжных фальшпанелей – кожа, коленкор, ледерин, дерматин. Максимальное сходство с настоящими изданиями достигается каллиграфическим выписыванием заглавий, золочением и тиснением корешков, искусной имитацией бинтов.

Парадоксально, но такие инсталляции часто кажутся ненатуральными, не вызывают желания протянуть руку, чтобы достать их с полки. Почему? Простая логика манекена: появились более эффектные визуальные иллюзии на основе инновационных синтетических материалов и прогрессивных техник фотопечати. Изобретению новых библиофокусов способствуют также совершенствование производства и расширение ассортимента товаров легкой промышленности. Можно купить обои и керамическую плитку, гардины и скатерти, декоративные ширмы и даже шторки для ванн, имитирующие библиотечные шкафы или книжные стеллажи.

Если прежде собрания сочинений и многотомники часто приобретали под цвет стен (на библиофильском жаргоне их так и называли – обои), а для формирования ровных плотных рядов тома скрепляли железным штырем, проделывая дыры в переплетах, то сейчас выпускаются издательские серии для визуального конструирования. Полиграфическое оформление каждого выпуска включает элементы, которые сложатся в единую композицию (фразу, орнамент, цветовой градиент), если собрать полный комплект. Используясь исключительно в качестве декора, такие экземпляры утрачивают ценностные свойства и рациональные функции подлинников – и потому, в сущности, не отличаются от псевдотомов. Они не воспринимаются по отдельности – только как целостный ряд однородных предметов. Они безлики, бездушны, безмолвны.

Об изменении статуса печатных изданий иронично рассуждает американский инженер Генри Петроски, приводя наглядные примеры из разных сфер. «Забавно, что книжная полка – ходовой телевизионный реквизит: она то и дело появляется на заднем плане в различных телеинтервью, в самых разных шоу, от "Тудей" до "Найтлайн". На телеканале "Си-Спэн" конгрессмены и сенаторы проводят пресс-конференции на фоне стеллажа, который как раз вмещается в кадр (интересно, настоящие ли в нем книги?). Когда Ньют Гингрич выступал в галстуке с изображением книжных полок, можно сказать, что книги были у него и спереди и сзади. Часто на фоне книжных полок журналисты берут интервью у юристов и профессоров – вероятно, задумка продюсеров заключается в том, чтобы авторитет приглашенных экспертов поддерживался авторитетом книг»{45}.

Схожее суждение высказывает экс-директор Национальной библиотеки Аргентины, писатель Альберто Мангуэль: «В наши дни дизайнеры интерьеров выстраивают книги вдоль стен, чтобы создать в комнате атмосферу утонченности, или предлагают обои, создающие иллюзию библиотеки, а продюсеры телевизионных ток-шоу верят, что книжные полки на заднем плане позволяют программе казаться более умной. В таких случаях одного лишь образа книги бывает достаточно, чтобы обозначить возвышенность вкусов, точно так же, как красная бархатная мебель символизирует чувственные удовольствия»{46}.

Прошлое столетие отчетливо обозначило ситуацию неразличимости копии и подлинника. Причем фальсификация здесь означает скорее не подделку, а подмену статуса. Экземпляры печатных изданий используются в качестве декоративных коробок для облагораживания пространства и улучшения имиджа. «Книга как символ обладает такой силой, что одного ее присутствия или отсутствия достаточно, чтобы в глазах зрителя персонаж выглядел обладающим интеллектом или начисто лишенным его», – развивает свою мысль Мангуэль{47}. С этим нельзя не согласиться, разве только дополнить в терминах Бодрийяра: эксплуатация книги для производства имиджевых эффектов превращает ее из символа в симулякр.

Наступление цифровой эры меняет мотивацию оформления интерьеров библиофейками. Конкурентом бумажного тома становится букридер – и радикально настроенные читатели начинают избавляться от домашних библиотек, презрительно называя их пылесборниками. Но тут же возникает мода на псевдобиблиотеки: на смену книжным шкафам приходят фальшпанели с их изображениями. Таким способом не просто украшают комнаты, но и демонстрируют читательские вкусы. Муляжи выполняют замещающую функцию, намекая на возможное присутствие настоящих книг, выступая в роли этикеток-указателей.

Что в итоге? «Благородная архаика» по-прежнему актуальна, но лишь в обрамлении современных аксессуаров. При этом букридеры копируют печатные издания, послушно подражая им в эстетике (имитация переплета) и эргономике (симуляция перелистывания страниц). Некоторые модели ридеров воспроизводят даже запах свежей типографской краски или старой бумаги – кому что нравится. Аналогично шрифты первопечатных книг-инкунабул подражали манускриптам, имитируя письмо от руки.

Сегодня стиль Faux Book присутствует и в концептуальных арт-проектах. Так, американский мастер Дэрил Фитцджеральд декорирует найденные на улице кирпичи под тома литературной классики и размещает на книжных полках под видом подлинных экземпляров. В серии его работ «Тяжеловесная литература» (Literature Heavyweights) есть весьма правдоподобные и столь же увесистые экземпляры самых разных произведений – от «Алисы в Стране чудес» до «Войны и мира».

В Пермском музее современного искусства экспонировалась инсталляция Петра Белого «Библиотека Пиноккио»: ряды высоких узких стеллажей с деревянными болванками книг. Инсталляция обыгрывает образы «древа познания» и «деревянного книгограда». Обезличенность фальшбуков транслирует идею утраты содержания материальных носителей информации в интернет-эпоху. «Отчетливо помню момент, когда я увидел в сколе дерева старинную книгу. Сходство желтых страниц книги-предмета и книги-полена, навечно закрытого миропонимания, невозможности разгадки чужой жизни»{48}, – комментирует художник. Книга-полено – удивительно емкий и точный образ! Предел логики манекена.

Николсон Бейкер в упомянутом эссе «Книги как мебель» называет «выжившими» книги, которые «совершили скачок от библиотечного