Легионер XXX Ульпиева Траянова легиона

На легионере чешуйчатый доспех. Наруч доходит до ладони и состоит из сегментированных металлических полос; щит сужается в вертикальной части; шлем оснащен перекрестными ребрами жесткости. Вероятно, использовался италийский имперский шлем

типа G, подобный тому что был найден в Хевроне (Израиль). Мы исключаем возможность использования шлема типа Вейзенау, который из-за огромного карниза на затылке ограничивал движения головы и не обеспечивал эффективной защиты от длинных серповидных двуручных мечей, которыми сражались даки.

Железный шлем

типа Вейзенау- Нидермермтер

Конец 1 в. н. э.

(современная реконструкция) На заднем козырьке находится латунная пластина, на которой указано имя владельца - Юлий Мансует, но воинское подразделение не указано. Шлем найден в Балканском регионе. Изготовлен из железа, с деталями из латуни и витой медной нити. Вес шлема - 1,730 кг. Это - единственный шлем императорского периода, действительно оснащенный кольцом в верхней части купола (как можно видеть на изображениях многочисленных памятников); правда, оно размещено не вертикально, а горизонтально. Надо лбом размещен узор из витой медной проволоки, поверх которого имеется широкий козырек с «ажурными» узорами, не встречающимися более ни на одном римском шлеме. Довольно уникальны четыре небольших украшения из латуни: орнамент в форме круга;

фигура, вероятно, представляющая мышь - животное, обычно не встречающееся в римской военной иконографии. По мнению Эрнста Кюнцля, в древности мышь ассоциировалась как с положительными, так и негативными аспектами жизни; она считалась представителем подземных сил, сообщества прорицателей и даже демонов, использовалась в качестве символа загробного мира и возрождения. В определенной мере она использовалась также в народной медицине.

Офицер кавалерии с бронзовым шлемом типа Вейзенау и анатомическим бронзовым панцирем

В III в. до н. э. в штат легиона был введен отряд кавалерии численностью 300 человек, разделенный на 10 отрядов по 30 человек. Полибий (Всеобщая история, книга VI, глава XXV, перевод Ф.Г. Мищенко) описывает их внешний вид и экипировку следующим образом:

«В старину, первоначально, конные воины не имели панцирей и шли в битву, опоясанные передниками. Благодаря этому они легко и ловко спешивались и быстро снова вскакивали на лошадь, зато в стычках подвергались большой опасности, потому что дрались обнаженные. Употреблявшиеся тогда копья были тонки и ломки, при взмахе большею частью ломались от самого движения лошадей, раньше еще чем наконечник копья упирался в какой-либо предмет, вот почему воины не могли попадать ими в цель. Потом копья делались с одним только наконечником на верхнем конце, благодаря чему воин наносил только один удар копьем, засим наконечник ломался, и копье становилось совершенно негодным и ненужным. Римский щит изготовлялся из бычьей кожи, имел форму лепешек с выпуклостью посередине, какие употребляются римлянами для жертвоприношений. Для отражения ударов щиты эти были неудобны по своей непрочности, к тому же от дождей кожа их портилась, сырела, и тогда они становились уже негодными, да и без того не были удобны. Так как вооружение это оказалось непригодным, то римляне вскоре переняли вооружение от эллинов. Здесь первый уже удар верхним наконечником копья бывает обыкновенно меток и действенен, так как копье сделано прочно и не гнется; к тому же и нижний конец копья, которым можно повернуть его, наносит верный и сильный удар. То же самое и относительно щита, который у эллинов отлично приспособлен для отражения ударов, наносимых издали и вблизи. Римляне сообразили это и вскоре переняли эллинский щит. Так и вообще римляне оказываются способнее всякого другого народа изменить свои привычки и позаимствоваться полезным».

По поводу римской кавалерии и ее боевого применения следует сделать одно важное замечание. Римляне никогда, за исключением нескольких задокументированных случаев, не были хорошими кавалеристами: мы имеем в виду, что у них не была развита традиция конного боя. Римская армия зародилась как «тяжелая пехота», и ее военачальники мыслили от лица своих пехотинцев. Будучи замечательными полководцами, они, конечно, использовали имевшуюся у них кавалерию, совершенствовали ее и впоследствии включили лучшие отряды в состав наемной военной силы. Тем не менее им не хватало, прежде всего, умения освободиться от некоторых предрассудков в использовании кавалерии; помимо сказанного выше об их «пехотном менталитете», следует упомянуть и о численной недостаточности кавалерии.

Известно, что в республиканскую эпоху римские всадники ездили без седла. Значительно позже, в результате контактов с народами, сражавшимися верхом и широко применявшими седло (в частности, скифами и сарматами), римляне переняли и его использование. Словосочетание «седло всадника» появляется только в Эдикте Диоклетиана; наконец, став тяжелее и обретя более выраженные луки, оно стало полезным инструментом конного воина.

Во время Пунических войн отряд из 30 всадников был основным подразделением для конного боя, а 300 всадников составляли кавалерийскую часть каждого легиона. После окончания Второй Пунической войны сложилась новая система набора войск. Она более не основывалась на призыве только римских граждан, поступавших в кавалерию благодаря своему социальному или имущественному положению. Слабая римская конница, пусть и получавшая поддержку от кавалерии союзников, постоянно испытывала трудности в противостоянии кавалерии Карфагена. По этой причине кавалерию было решено набирать по найму среди племен, проявивших доблесть в этом специфическом секторе военного искусства - нумидийцев, этолийских греков или фракийцев.