По моим щекам катятся горькие слёзы.

— Вы все умрёте, — рычит он, сузив свои страшные глазища. — Хотели меня лохом выставить?! Плюнули в ту руку, которая вас кормила!

— Я скажу вам правду, господин! — мать снова бросается в атаку. — Элечку, её…

Что же она скажет?

Тут и так всё ясно.

Глупая была идея, безнадежная.

Мы смертники.

— Её изнасиловали! Прямо за пару дней до свадьбы.

О, Боже!

Мама!

Ты что… городишь.

— Что?! Имя! Кто это сделал?

После этого заявления Рустам еще пуще вышел из себя.

— Это… — мать вздыхает. — Водитель наш. Вячеслав. Он засматривался на нашу Элечку, а потом опоил её чем-то, изнасиловал и сбежал.

— Сука!

Бах!

— А-а-а-а! — мы хором кричим, Айдаров выпускает пару пуль в потолок. Штукатурка сыпется нам на головы, уши разрывает жуткий звон от стрельбы.

— Если ты, дрянь такая, врешь опять, я с тебя шкуру сдеру и на заднем дворе своего дома закопаю!

— Не вру, не вру, не вру! Богом клянусь! Этот ублюдок давно хотел заполучить одну из моих дочерей! Но когда я уволила всех охранников, из-за банкротства, и мы остались без защиты, он воспользовался этим… Обесчестил мою Элечку! Моё сокровище, девочку мою драгоценную! Вы можете сами проверить — врачи подтвердят. Потому что у моей Эли теперь большие проблемы со здоровьем!

Айдаров опускает пистолет, шумно выдыхая.

— Простите нас, умоляю. Это случилось за пару дней до свадьбы. Эля боялась признаться, ей было стыдно и страшно. Она никому не сказала! Даже мне. Глупая девочка запаниковала, — стоя на коленях, обливаясь слезами, горько признается мать. — Ну вы же сами видите моих девочек! Они бы никогда… Послушные, воспитанные, тихие и скромные. Лучшие выпускницы академии леди. Эля бы никогда не совершила добровольно такую мерзкую глупость! Никогда бы не легла под неотесанное быдло… Я берегла своих дочек для добропорядочных, интеллигентных мужчин. Всю жизнь их готовила к браку с таким великим, несравненным человеком, как вы.

Рустам переводит взгляд на свернувшуюся клубочком на полу Элю. Она лежит, уткнувшись лицом в колени и тихонько всхлипывает. Игра мамы и сестры выглядит слишком натуральной, а речь звучит максимально убедительно. Я и сама поверила, даже несмотря на то, что знаю правду. Ведь они уверенно давят на жалость, используя женские слёзы в качестве главного козыря.

— Я честная женщина, господин, поверьте! Вы знаете меня, знаете моего супруга погибшего… мы же все одна семья. Боже упаси соврать вам о таком… Я ведь знаю, какой вы человек, — мама перекрестилась.

Господи, что же они делают?

Я вообще такого никак не ожидала.

Но это ведь ЛОЖЬ!

Мать опять врет.

Она просто сейчас взяла и похоронила того парня Славу.

— Мия решила выручить сестру… Прошу, простите нас. Мы всего лишь глупые, напуганные женщины, потерявшие мужа и отца. Нам бандиты жестоко угрожали. Один из них убил нашего любимого пса на наших глазах, а второй едва не изнасиловал Мию… Он ударил мою дочь. Очень сильно ударил!

Сжав челюсти, Рустам снова бросил на меня гневный взгляд.

Как будто испугался… За меня.

— Думали, будет сотрясение, благо всё обошлось. Мы так от отчаяния поступили. Они бы убили нас, убили… — как мантру шепчет мать последние слова, раскачиваясь на месте, обхватив плечи руками.

Невероятная игра.

Она играет убедительно.

Даже слишком…

В комнате воцаряется замогильная тишина.

Айдаров думает, прикрыв глаза. Решает, что делать с обманщицами.

Эти напряженные минуты длятся целую вечность. От напряжения можно поседеть или получить инфаркт, мы ведь все знаем, что такие люди, как Айдаров, не прощают предателей. Виновники искупают ложь и ошибки собственной кровью.

Морщины на суровом, ледяном лице опасного человека постепенно разглаживаются, зверь внутри успокаивается. Затем, он озвучивает своё решение.

— В первый и последний раз, лишь из уважения к вашему отцу, я не стану вас наказывать и прощу.

— Спасибо, спасибо, спасибо, — мать подлетает к Рустаму, за запястье его хватает и перстни его золотые на пальцах расцеловывает, как какому-то царю, подарившему помилование. — Элечка гнева вашего боялась, боялась, что ее осуждать будут друзья наши, родственники, знакомые…

Айдаров быстро отдёргивает руку прочь, обращаясь к охраннику:

— Значит так, Григорий, мы всё перепроверим. Найдем этого ублюдка и яйца ему отрежем!

— Н-е…

Мать хватает Элю за руку и ногтями ей запястье протыкает, шепча в ухо, пока Рустам отходит в сторону, переговариваясь с охранником, и делает несколько звонков.

— Молчи, дура, молчи. Иначе все под землю ляжем. Ты только посмотри на него!

Теперь Рустам на повышенных тонах общается по телефону.

Эля ревет.

Её истерика набирает оборот.

Ведь и за-за нее и лжи матери убьют человека.

— Порядок, жду фото отрезанного члена. Он над МОЕЙ женой надругался! Пожестче с ним… — буркнув это, Айдаров сбросил вызов.

Обернулся к нам лицом, прищурившись. Его взгляд упал на несчастную, лежащую на полу Эльвиру. Уверенным шагом он двинулся к ней. Пронёсся мимо меня, даже на долю секунды не взглянул, подхватил сестру на руки, прижав к груди.

Я отвернулась, почувствовав очень сильный, ядовитый укол, как от копья, пронзивший область сердца, лишь бы не видеть, как Рустам обнимает и лелеет сестру.

— Не плачь. Мы найдём этого ублюдка, он сполна ответит. Как самая последняя вшивая собака подохнет. Будет в адских муках мучиться, за твои слёзы и твою боль.

Кажется, Айдаров на полном серьезе поверил в байки мамы. Даже больше, растрогался.

Эля захныкала громче, услышав его слова. Непонятно из-за чего она плачет больше: из-за страха, что нас едва не убили, или из-за Славы? Может её чувства к водителю еще не остыли? Почему тогда она так яро меня умоляла не рушить её счастье с Айдаровым и не флиртовать с ним? Или она… хочет усидеть на двух стульях? Любить сразу двух мужчин? Но ведь так не бывает.

— У Эли воспаление… — поясняет мать, поглаживая Эльвиру по волосам, сюсюкаясь то с ней, то с ним. — Из-за этого, сами понимаете. Ей врач запретил вести половую жизнь. А…

— А Мия любезно согласилась ее подменить, верно?

В спину лупит ледяной взгляд, прошибающий до самых костей. Мне больно смотреть, как Айдаров держит на руках мою сестру, как утешает, баюкая на своём плече.

Чувствую себя пустой. Брошенной. Ненужной.