Кэти повернулась и поправила табард[4]. Ей нравилось, как он выглядит, словно мини-платье из шестидесятых. Разве что другого цвета… Кэти уловила какое-то движение в другом зеркале. Она бросила взгляд в сторону и едва не вскрикнула. Девушка со свадьбы. Вайолет. Она только что появилась в комнате. Взяла и мгновенно материализовалась из ниоткуда. Все сомнения, если они и были, испарились. Вайолет – призрак.

– Что ты делаешь? – спросила Вайолет совершенно нормальным голосом. Реальным.

Усилием воли Кэти отвела глаза от отражения в зеркале и посмотрела на девушку, стоящую слева в двух-трех шагах от нее.

– Еще раз привет, – сказала она и сама удивилась тому, как ровно прозвучал ее голос.

– Не нравится мне твоя одежда, – сообщила Вайолет. – Можешь взять что-нибудь мое, если хочешь.

– Э… – На Вайолет было все то же, что и раньше, вплоть до ободка с бисером. Наверно, решила Кэти, тот, кто становится призраком, остается в одной и той же одежде. Но в какой? В той, в которой ты умер, или в той, которую сам для себя придумал? Вопросов собралось много, но Кэти ограничилась одним:

– А ты что здесь делаешь?

Вайолет слегка наморщила лоб.

– Это мой дом.

Кэти хотела возразить, мол, уже нет, но это было бы жестоко.

– Здесь моя спальня. – Вайолет огляделась. – То есть была моя спальня. Теперь-то она мне ни к чему. Я не сплю. А для кукольного домика старовата.

Кэти моргнула. Там, где секунду назад были телефон и письменные принадлежности, теперь красовался внушительных размеров кукольный домик. С крохотными окошечками из свинцового стекла, два из которых были наполовину открыты.

– Что ты сделала с Зофией?

– Со служанкой?

– С горничной, – машинально поправила Кэти. – Мы больше не пользуемся этим словом.

– Но работа та же самая, – фыркнула Вайолет.

– Так что ты ей сделала?

Вайолет подошла к кукольному домику и, пригнувшись, попыталась заглянуть внутрь.

– Когда-то я играла с ним часами. Часами.

– Зофия? – напомнила Кэти.

– А теперь не могу открыть дверцу. Печально. – Вайолет протянула руку. Пальцы у нее были вполне настоящие, но согнуть их у Вайолет не получалось. – Поможешь?

При всей необычности ситуации Кэти вдруг самой захотелось заглянуть в домик. Присев рядом с Вайолет, она попыталась открыть дверцу. Похоже, передняя панель должна была выдвигаться вперед, но стоило прикоснуться, как от нее осталась одна только видимость. Наконец пальцы уткнулись во что-то твердое, но радость была недолгой – Кэти поняла, что дотронулась до задвинутого под стол стула. Теперь она видела их сквозь полупрозрачный образ домика.

– Думаю, на самом деле его здесь нет. Поэтому мы и не можем к нему прикоснуться.

– Но почему я здесь? – спросила Вайолет. – Почему я не в том же месте, где мой кукольный домик?

Этот самый вопрос Кэти планировала задать сама. Но если Вайолет не знает ответа, то кто знает?

– Мне так скучно, хоть плачь, – пожаловалась Вайолет. – Ты не представляешь.

– Так ты поэтому напугала Зофию? Потому что тебе скучно?

– Кто такая Зофия?

– Горничная.

– А, эта… Я просто экспериментировала. Подула ей в ухо. – Вайолет вытянула губы, демонстрируя, как она это сделала. – Я же не знала, получится или нет.

– Ну вот, ты ее напугала. Нехорошо получилось.

– Тебе не стоит о ней беспокоиться, – с раздражением заявила Вайолет. – Служанки, знаешь ли, обязаны все замечать. Когда ты, думая, что никто не видит, потрошишь рыбу и морщишься, твоя служанка это замечает. И не думай, что они – твои друзья. Они не на твоей стороне. Даже на секундочку не на твоей стороне. Продадут и глазом не моргнут. – Вайолет подошла к кровати. От этого плывущего, неясного движения у Кэти заболела голова.

– А ты не можешь… не знаю… переехать?

– Как? Покинуть дом я не могу. Пробовала. Дохожу до пруда и… снова оказываюсь в доме. Точнее, в подвале, что очень даже неудобно. Я уж не говорю, что там грязно.

Вайолет говорила с изысканным акцентом, и некоторые слова звучали у нее особенно изящно.

– Я имела в виду не переехать из дома, а куда-то… там, где свет или что-то.

Вайолет бросила на нее острый, пронзительный взгляд.

– То есть умереть? По-настоящему?

– Ну…

– Вот уж нет, спасибо. Уж лучше быть хоть чуточку живой, чем совсем неживой. Подожди, вот окажешься на моем месте…

Кэти вздохнула. Она очень, всей душой, надеялась, что никогда этого не узнает.

– Что у нас здесь? – Вайолет подплыла к кровати и уставилась на подушку. – Волосок. Длинный каштановый волосок. – Она попыталась поднять что-то, но не смогла.

– Оставлен миссис Мур, так мне представляется. Ты напугала Зофию, и она не успела закончить уборку.

Вайолет махнула рукой.

– Ничего с ней не случилось. Да я и не напугала ее по-настоящему. – На ее лице проступила обиженная гримаса. – Почему ты так за нее волнуешься? Почему за меня не беспокоишься? На случай, если не заметила, я – мертвая. Это несправедливо.

Дрожащее мерцание усилилось, и Кэти почувствовала, что ее сейчас вырвет.

– Что я могу сделать?

Вайолет не ответила. Она все еще старалась поднять с подушки волосок, при этом пристально наблюдая за собственными призрачными пальцами.

Кэти хотела задать очевидный вопрос, но не вполне понимала, как это сделать. И решила спросить напрямик.

– Как ты умерла?

– Грубиянка, – сказала Вайолет с улыбкой. Получилось необычайно мило.

– Тебя кто-то?..

– О да. – Вайолет отвернулась и в этом движении, неуловимом и текучем, стала еще чуточку нереальной, призрачной. – Наверно, поэтому я все еще здесь. Мне бы, наверно, злиться да яриться, но чувства куда ушли. Интересно, как все понемногу тает, улетучивается.

– Так что все-таки случилось? – снова спросила Кэти.

– А почему бы тебе самой не посмотреть? Вайолет Летисия Анна Бофорт.

И она исчезла.

На другой стороне города, в Эндхаузе, Гвен Харпер закрыла глаза. Как было чудесно вот сейчас, хотя бы только сейчас, поменять дар «находить потерянные вещи» на способность «затыкать людям рот». Аманда болтала без остановки с того момента, как пришла, а голова у Гвен гудела от выпитого накануне в галерее белого вина. Закрыв глаза, она легонько потерла виски.