После того как Константин вышел из зала, Макбет кинул на меня хмурый взгляд и начал что-то тихо обсуждать с королем. Однако до меня доносились их голоса.

— Значит, она жива, — сказал король.

— Госпожа Грюада не была рядом со своим мужем во время пожара, дед, — ответил Макбет. — Гиллекомган со своими людьми находился в старой крепости в Бургхеде.

— В Бургхеде? — переспросил Малькольм. — Не в Элгине? Я же сюда послал людей.

— Мы их перехватили. Все уже было сделано, и, будучи твоим военачальником, я принял решение, что им незачем ездить в Элгин. — Он сжимал рог с такой силой, что костяшки пальцев у него побелели.

Я вынула из корзинки моток шерсти.

— Значит, ты убил в Бургхеде мормаера, а потом прискакал, чтобы жениться на его вдове, не дожидаясь, когда она сможет похоронить своего мужа. — Я надеялась, что вызову таким образом гнев короля.

— Жениться? — взревел Малькольм. — Ты на ней женился? — указывая на меня пальцем, выкрикнул король. Я ожидала совсем не такой реакции.

— Я имел на это право как победитель, — непоколебимо ответил Макбет. — Овдовевшая госпожа Морея ждет ребенка и нуждается в защите.

— А-а, лев пригрел в своем логове волчонка, — Малькольм сделал глоток вина, не спуская глаз со своего внука.

— Этот ребенок приходится мне родней, — пожал плечами Макбет.

Доставая еще один моток пряжи, я вскинула голову:

— Этот брак был заключен неправильно и долго не продержится. Я расторгаю его и взываю к королевской справедливости.

Малькольм пошевелил пальцами, в которых держал рог:

— Свергнув Гиллекомгана, мы восстановили справедливость. Отошли ее прочь, — добавил он, поворачиваясь к Макбету.

Он считал меня абсолютно бессмысленным существом — женщиной, да еще беременной, все силы которой уходили на выращивание ребенка, так что на мыслительную деятельность уже ничего не оставалось. Однако если у меня родится сын, то со временем он начнет представлять угрозу для убийц своего отца, точно так же, как произошло с самим Макбетом. А это грозило опасностью моему ребенку. Так что я почувствовала, как меня охватывает страх.

— Я отдал тебе Морей, — продолжил король. — Эта девица и ее щенок будут только мешать тебе.

Его слова резанули мой слух, как бритва. «Я отдал тебе Морей».

Макбет бросил на меня быстрый взгляд и тут же отвел глаза в сторону — я почувствовала, как он осторожен.

— Дело сделано, — сказал он. — Провинция принадлежит мне.

Король пожал плечами, словно ничего не произошло, — ни у кого не отняли жизнь и не пролили ничьей крови.

— Ладно. После того как Дункан стал наследником, а ты получил Морей, мои внуки будут владеть почти всей Шотландией.

— А после Дункана королем станет его сын и так далее, — тихо промолвил Макбет. — Род Малькольма займет трон Шотландии. Но это противоречит гэльскому закону.

— Значит, тебя не устраивает, что ты получил Морей и дочь Боде? — с горьким смешком осведомился король. — Возраст не лишил меня ума. Запомни это. Престол должен передаваться по моей линии из поколения в поколение на благо Шотландии. Древние кельтские обычаи утратили свое значение. В наше время разгорается слишком много споров из-за титулов и земель, а это ослабляет нас изнутри. Престолонаследование по моей линии раз и навсегда прекратит споры за власть.

— Ты не можешь знать, что произойдет после твоей смерти, — ответил Макбет.

— Так ты женился на представительнице другого рода, чтобы усилить свои притязания на престол? Немедленно присягни мне на верность, — взревел Малькольм. — Здесь и сейчас! Я требую! Клянусь Господом, мой род будет править Шотландией после моей смерти!

— Я верен тебе, — невозмутимо ответил Макбет. И несмотря на то, что он даже и глазом не моргнул, стоявшие у входа в зал телохранители напряглись и вытянулись в струнку.

— Можешь не сомневаться, я потребую от тебя присяги, — повторил Малькольм.

«Я отдал тебе Морей». Значит, они вместе замыслили убить Гиллекомгана и отобрать у него Морей. И Макбет распорядился моим будущим и будущим моего ребенка, руководствуясь собственными амбициями и жаждой мести. Моток пряжи выпал из моей руки, и его кроваво-красные нити затопили пол. Я встала, намереваясь уйти, чтобы справиться с гневом, как всегда поступал Боде. Но мы с отцом были разными людьми.

У стены зала, поблескивая клинками, стояло несколько мечей. Среди них был и лично мой. Я схватила его и повернулась к мужчинам.

— Клянусь этим мечом, который подарил мне Боде, что я сумею защитить своего ребенка от всех ваших козней, — выкрикнула я. — И запомните, — прошипела я сквозь зубы, когда Макбет сделал шаг в мою сторону, — больше ни одна капля крови Боде не прольется ради вашего тщеславия!

Все молчали — и король, и мой муж, и телохранители. Клятва на мече свидетельствовала о серьезности намерений, и ее никогда не пропускали мимо ушей. Я хотела дать им понять, что я не беспомощная пешка в их игре и не буду спокойно смотреть на то, как они пытаются уничтожить гордый род моего отца. Во мне ещё сильна кельтская кровь, я — наследница воинственных королев и произносимых над мечами клятв. Конечно, мой поступок не назовешь самым разумным, но зато это была смелая выходка. С мгновение мы смотрели друг на друга.

Затем все пришло в движение. Раздались звуки шагов, гневные восклицания, стук падающих на пол рогов и плеск проливаемого вина. Мелькнула чья-то рука, выхватившая из моих рук меч. Макбет взял меня за плечо и подвел к выходу, где передал своим телохранителям.

— Боже милостивый, она же сумасшедшая! — прорычал Малькольм.

— Это ее беда, а не вина, — донесся до меня голос Макбета. — Она не представляет опасности.

В ту ночь я плакала до тех пор, пока у меня не начал болеть живот. Мэв и Элла молча сидели рядом. Женщина, а особенно госпожа и почти королева в мужних владениях не имеет права поддаваться низменным инстинктам и импульсивным порывам. Достойная, щедрая и всепрощающая, она во всем должна была являть собой пример окружающим. А я отказывалась даже извиняться.

Я не собиралась нарушать свою клятву. Каким-то образом мне надо было защищаться.

Рано или поздно король и его люди уедут из Элгина, и я выйду из своей комнаты, уже лучше разбираясь в предательстве и стараясь быть более осторожной с тщеславными вояками. Макбет не напоминал мне о моем поступке и предоставил полную свободу передвижений внутри крепости и в ее окрестностях с тем условием, что меня постоянно будет сопровождать охрана.

Прошло почти две недели после моего позора, когда во двор крепости въехало несколько всадников. Живот мой вырос настолько, что одышка сопровождала все мои передвижения. Я была во дворе, и у меня перехватило дыхание от радости, потому что эти люди держали в руках знамя Файфа — черный льв, вышитый на шафрановом поле. Отца среди них не было, но возглавлял отряд Фионн. Они явно удивились, когда увидели меня, но, в конце концов, я довольно сильно изменилась. Они приветственно помахали мне руками, и Фионн спешился.